Иуда Искариот — предатель или святой - [30]

Здесь напрашивается явная параллель с Иудой — с той лишь разницей, что в апостола вселился (вошёл) не обычный бес, способный лишь на мелкие пакости, а сам сатана, отец и хозяин всего тёмного бесовского воинства. Отсюда — если, конечно, принять свидетельства евангелистов о вхождении сатаны в сердце Иуды буквально — можно заключить, что сатана придавал этой акции исключительное значение.

Отметим ещё раз: указанная версия вполне имеет право на существование. Однако против неё имеется несколько серьёзных возражений.

7.

Первое. Традиция утверждает, что дьявол, как правило, имеет власть над натурами порочными и грешными, каковым, согласно свидетельствам евангелистов, и являлся Иуда. Отсюда следует, что злодеяния Иуды, который оказался во власти сатаны, вполне могли оказаться делом рук «врага рода человеческого». Однако выводы, к которым мы пришли выше и в соответствии с которыми Иуда был искренне предан своему Учителю, а Иисус оказывал казначею полное доверие, дают нам право подвергнуть сомнению версию о понятом буквально вхождении сатаны в сердце двенадцатого апостола. Если и был Иуда грешником и даже преступником до встречи с Учителем, то с начала служения с ним произошла серьёзная, кардинальная метаморфоза, истинное чудо: своей преданностью Иуда полностью искупил прежние грехи и отныне вёл жизнь праведника и верного ученика (вспомним назначение Иуды казначеем маленького братства, на каковую должность Иисус мог выбрать только человека ответственного и кристально честного). Из чего следует, что сатана не имел абсолютной власти над так называемым «предателем» — власти, которая позволила бы ему беспрепятственно войти в Иуду и полностью подчинить его своей воле. Сердце Иуды, таким образом, было недоступно для козней сатаны, чисто от дьявольских наваждений, ибо всецело принадлежало Богу, воплощённому в Иисусе Христе[88].

Второе. Иисус многократно пророчествует о своей судьбе, причём его пророчества носят конкретный характер: «через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие» (Мф. 26:1–2), «предадут Его язычникам и поругаются над Ним, и оскорбят Его, и оплюют Его, и будут бить и убьют Его; и в третий день воскреснет» (Лк. 18:32–33). Более того, Иисус объявляет ученикам, что пророчества о его судьбе пришли из глубины веков и запечатлены в ветхозаветной части Писания: «и совершится всё написанное через пророков о Сыне Человеческом» (Лк. 18:31). Как ни тяжела была грядущая участь Иисуса, как ни жаждал он её избежать, он понимал: пророчества должны исполниться. Неисполнение пророчеств грозило не только успеху его миссии Спасителя, но нанесло бы серьёзный ущерб его авторитету провидца и чудотворца. Иисус не мог этого допустить.

Возвращаясь к роли сатаны в евангельской трагедии, мы невольно приходим к мысли (если, конечно, предположить, что сатана действительно вошёл в сердце одно из учеников), что «князь мира сего» принял самое деятельное участие в исполнении пророчеств как ветхозаветных пророков, так и самого Иисуса: ведь одним из исполнителей пророчеств стал Иуда, действующий по указке сатаны! Мог ли сатана, вечный, непримиримый враг Сына Человеческого, оказать столь неоценимую услугу Иисусу и тем самым укрепить его авторитет провидца? Могло ли это хитрейшее и коварнейшее олицетворение Зла, лелеявшее мечту о неограниченном владычестве над душами человеческими и над всем миром, ещё более возвеличить имя Иисуса, и без того уже гремевшее по всей земле древнего Израиля? Вряд ли. Сатана был тонким психологом (вспомним сорокадневное пребывание Иисуса в пустыне и искушения, которым сатана подверг его) и потому отлично понимал, какой негативный резонанс у единоверцев произведёт неисполнение пророчеств, произнесённых самим Иисусом — при таком развитии событий галилейский пророк наверняка прослыл бы среди израильтян лжецом и авантюристом. Следует полагать, что для сатаны важна была не столько смерть Иисуса, сколько чёрное, несмываемое пятно на его святом и чистом имени — это позволило бы ему заработать несколько очков в борьбе с силами Добра, более того, могло бы (как знать!) серьёзно повлиять на исход извечного противостояния Бога и сатаны и даже решить его судьбу. Не способствовать исполнению пророчеств, а всячески препятствовать ему — вот что логично было бы для сатаны, отвечало бы его интересам и целям.

Таким образом, использование Иуды в качестве инструмента для физического устранения Иисуса было не только нецелесообразно, но и прямо противоречило бы замыслам сатаны[89].

8.

Ещё один нюанс. Вспомним слова Петра из Деяний апостолов об Иисусе, «по определённому совету и предведению Божию преданного» (Деян. 2:23). Не кажется ли явно противоречивым, что одну и ту же мысль, мысль предать Иисуса, вложили в сердце Иуды одновременно и дьявол, и Господь Бог? Вполне очевидно, что, если эту мысль вложил в Иуду Бог-Отец, то дьявол (сатана) сделать этого уже не мог — и наоборот. Где же истина? На одной чаше весов свидетельство Петра, которого цитирует Лука, автор Деяний; на второй утверждение Иоанна о том, что «диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его [Иисуса]» (Ин. 13:2).