Итальянское Возрождение - [259]

Особенно полно и четко отличительные свойства архитектурного стиля его сказываются на разработке им внутренней отделки ряда зданий. Это — в первую очередь заказанная главой рода Медичи Джованни д'Аверардо, незадолго до его смерти (1428 г.), ризница церкви Сан Лоренцо. Квадратное, симметричное и спокойное здание, увенчанное небольшим куполом, отделано торжественно, пышно и в то же время просто и ясно. Большие безукоризненно белые плоскости стен расчленены четко, с редкой и смелой гармонией, по горизонталям — широким карнизом, по очертаниям ниш — строгими нервюрами, по углам — канеллированными пилястрами с коринфскими капителями. Все вместе как-то особенно легко обозревается, смотрится как единое, стройное целое, геометрически построенное, земное, радостное.

Тот же прием отделки, построенный на использовании чисто белых поверхностей стен, члененных более темными карнизами и нервюрами, использован Брунеллески и в другом, ставшем классическим, здании — небольшой часовне семейства Пацци, около старинной церкви Санта Кроче (илл. 23). В этих работах Брунеллески над внутренней отделкой помещений чрезвычайно ясно проявляется его стремление обосновать свои художественные создания математической теорией, основы которой он заимствует из изучения и обмеров античных памятников. Геометрическую построенность пространства и ограничивающих его плоскостей, пропорцию, как основу этой построенности, зрительные эффекты, создаваемые перспективным сокращением архитектурных элементов при их рассмотрении с разных мест, — все это учитывает Брунеллески. Архитектор-художник, он один из первых, а может быть, в такой мере и вообще первый, вводит все эти принципы в художественную практику.

Особенное значение уже современники придавали работам Брунеллески над проблемами линеарной перспективы, изобретателем которой его единогласно называют Гиберти, Альберти, Манетти и автор названной выше анонимной биографии архитектора. Подойдя, по-видимому, к решению вопросов перспективы с точки зрения архитектора, Брунеллески вырабатывает метод, применимый и в архитектуре, и в дальнейшем широко применявшийся в области живописи[447].

Для того чтобы определить правильность перспективного изображения данного архитектурного пейзажа, например части площади синьории, Брунеллески использовал два зеркала, в одном из которых проделывалось отверстие для глаза, а другое держалось на расстоянии вытянутой руки, причем в последнем вторично отражался пейзаж, первый раз отраженный в обратном изображении первого зеркала. Если на этом первом зеркале нарисовать очертания зданий и добиться полного совпадения этих очертаний с реальными постройками, в которые рисунок вмонтируется во втором отражении, то перспектива будет правильной.

Метод этот, вряд ли практически широко применявшийся из-за своей сложности, говорит, однако, об упорном и вполне сознательном стремлении создавшего его художника отобразить реальную, объективно познаваемую действительность, причем отобразить ее при помощи научно-технических приспособлений, полностью выявляющих возможно большее совпадение изображения с этой действительностью. Такой подход к задачам живописи чрезвычайно сближал ее с наукой. Весьма примечательно и то, что, может быть, в результате нововведений Брунеллески, а возможно, и независимо от него, стремление при помощи систематического применения линеарной перспективы передавать объемность реального мира становится в XV в. одной из основных тенденций живописи, одной из ее основных художественных задач.

Работы над проблемами перспективы при всем своем значении для теории и практики итальянского искусства не отвлекали Брунеллески от выполнения основных для него архитектурных задач. Он продолжает строить, выполняя ряд зданий церковных (Санто Спирито и Сан Лоренцо) и светских (Дворец гвельфской партии). Здания эти подтверждают в своей спокойной гармонии, в выдвижении на первый план элементов плоскостного декора, в увлечении антикизирующим геометризмом те основные принципы нового архитектурного стиля, которые создал флорентийский зодчий, художник и инженер Филиппо Брунеллески (илл. 22).

Несколькими годами моложе Брунеллески был его друг и сподвижник — Донато ди Никколо ди Бетто Барди, более известный под прозвищем Донателло (1386–1465)[448].

Как и Брунеллески, ученик ювелира, в течение всей своей почти 80-летней жизни скромный, фанатически преданный своему делу, бескорыстный, выросший в старой флорентийской художественной традиции, Донателло, подобно своему другу, затем страстно увлекается античным искусством, которое он, однако, никогда не копирует, а творчески перерабатывает. Он создает свою собственную манеру, во многом родственную тем идеологическим устремлениям гуманистов, поклонником и единомышленником которых скульптор является.

Уже в ранних своих статуях, которые еще не достигший 30 лет художник изготовляет для различных зданий Флоренции — для ниш собора или цехового святилища Ор Сан Микеле, видны черты нового, мощного искусства. Его Евангелист Иоанн (илл. 26) — могучая, спокойная фигура, полная интенсивной жизни и силы и в то же время гармонически ясная. Святой Георгий (илл. 27) в своей подчеркнутой, еще несколько готической, стройности в то же время земной, оптимистический, полный силы и дерзания, — как бы символизирует гордую веру в себя, в будущее родившей его Флоренции и, в первую очередь, — в ее новую, «возрожденскую» культуру. Твердо и легко опершись на щит, слегка нахмурившись, смотрит вдаль мужественный, прекрасный юноша, спокойный, но полный готовности могучим движением в любую секунду, подобно распрямившейся пружине, ударить по врагу.