Итальянец - [96]

– Le donne non ci vogliono più bene

perché portiamo la camicia nera,

hanno detto che siamo da catene,

hanno detto che siamo da galera…[51]

Он напевает это сквозь зубы, очень тихо. То и дело кто-то из охранников резко бросает ему «Shut up!»[52], и он умолкает, но через минуту опять начинает мурлыкать:

– L’amore coi fascisti non conviene.

Meglio un vigliacco che non ha bandiera,

uno che non ha sangue nelle vene,

uno che serberà la pelle intera[53].

Солдат тычет ему в плечо прикладом:

– Заткнись, грязный итальянец!

Скуарчалупо медленно поднимает глаза и дерзко смотрит на англичанина:

– Совсем скоро вы увидите, на что способны итальянцы.

– What?[54]

– Чтоб тебя…

Ему очень холодно, и к тому же его по-прежнему мучают тошнота и жжение в легких. То и дело подходят какие-то моряки или солдаты; в свете лампы или фонарика англичане рассматривают его с любопытством, словно экзотического зверя в зоопарке. Скорчившись в одеяле, смирившись со своей судьбой, неаполитанец смотрит на темнеющие воды порта под Пеньоном, на черные силуэты кораблей, пришвартованных к молам или к центральным буям. У него отобрали часы, так что он не знает, который час, хотя многое бы дал, чтобы знать, сколько времени осталось до того момента, когда взрывчатка на днище «Найроби» поднимет крейсер на воздух. Он также спрашивает себя, дошли ли Паоло Арена и Луиджи Кадорна до цели вблизи Южного мола, какая бы она ни была: военно-транспортное судно или танкер. С ними вроде все спокойно. Впрочем, что касается Маццантини и его напарника Тоски, надежды мало: боевая тревога у северного входа, прожекторы и стрельба не сулили ничего хорошего. Хоть бы на худой конец им как-нибудь удалось уйти.

Дверь конторы открывается, свет падает на ступеньки крыльца, и на пороге появляется Тезео Ломбардо.

– Теперь ты, Дженна, – слышит Скуарчалупо его голос.

Неаполитанец встает, они обмениваются рукопожатием – солдаты отталкивают их друг от друга, – и Ломбардо садится на ступеньки, туда, где сидел старший матрос, а последнего заталкивают в контору.

– Маццантини и Тоски погибли, – успевает сказать ему Ломбардо.

– Shut up, macaroni![55] – снова кричит охранник.

Сраженный новостью Скуарчалупо видит перед собой троих мужчин: один в гражданском, на другом форма Королевского флота с нашивками капитан-лейтенанта на плечах. Третий – бородатый блондин в поношенном свитере, шортах и сандалиях. Скуарчалупо сажают за стол и задают вопросы, на которые он не отвечает: либо глухо молчит, либо повторяет свое имя, звание и номер удостоверения. И больше ни звука. Тот, что в военной форме, то и дело угрожает передать его расстрельному взводу за саботаж, но пленник лишь пожимает плечами. Отчасти это честный ответ. Скуарчалупо так устал, что ему все равно – жить или умереть.

Вдруг дверь открывается, и входит один из тех солдат, что стояли на крыльце. Он приближается к офицеру со светлой бородой и в шерстяном свитере, что-то шепчет ему на ухо, и тот садится. Солдат выходит и возвращается с Тезео Ломбардо. Скуарчалупо замечает, что одеяла на плечах у товарища нет: его лицо серьезно, спина прямая, рабочий комбинезон с нашивками младшего офицера все еще мокрый.

– Я спросил у ваших людей, который час, – говорит он.

– И что? – интересуется светловолосый англичанин.

– Вы можете мне сказать, сколько сейчас времени?

Англичанин хмурится:

– Зачем?

– Можете сказать, который час? – настаивает Ломбардо.

Человек в гражданском отгибает рукав и смотрит на часы.

– Двадцать минут седьмого, – отвечает он.

– Организуйте эвакуацию с «Найроби». Через десять минут корабль взорвется.

Светловолосый офицер вскакивает так резко, словно его подбросило пружиной.

– В какой части судна находится мина?

– Да какая разница… Спасайте людей. Пусть весь экипаж поднимется на палубу.

Англичанин спешит к телефону, снимает трубку, спешно отдает приказ. Тот, что в форме, тоже встает и прожигает итальянцев взглядом.

– Я переправлю вас на борт, будьте вы прокляты. И прикажу, чтобы вас заперли в трюме.

– Не успеете, – спокойно отвечает Ломбардо.

– Какие еще корабли заминированы? Еще водолазы были?

– Этого я не знаю.

– Негодяи… Козлы вонючие.

Их выталкивают из конторы, на молу приказывают встать на колени и каждому приставляют пистолет к затылку. Скуарчалупо, полагая, что их сейчас убьют, втягивает голову в плечи и весь сжимается, смирившись в ожидании пули. На другой стороне бухты черное небо на горизонте уже светлеет, и Скуарчалупо думает, что так и не увидит восход. «Отче наш, – молится он про себя, – иже еси на небеси».

– Мы служили с честью, Дженна, – слышит он голос Ломбардо.

От удара венецианец падает, его товарищ хочет броситься к нему, но тоже получает удар, оба лежат на земле, и их пинают по ребрам. Слышится чей-то окрик, кто-то останавливает солдата, который их бьет, и Скуарчалупо, подняв глаза, видит, что белобрысый офицер рассматривает их с любопытством и восхищением. Потом тот подходит ближе и наклоняется над ними, даже опускается на корточки.

– Примите мое уважение, – говорит он.

Затем он выпрямляется и уходит. Вокруг нервные голоса, крики, беготня. Тревожно воют сирены, сигнальная ракета взмывает в небо и медленно опускается, заливая мол бледным светом. И тогда, словно в корпус ударил мощный луч, воспламенивший воду, черную тень «Найроби» освещает беззвучная ослепительная вспышка, и спустя долю секунды раздается взрыв. Английский крейсер, будто снизу его толкнула чья-то мощная невидимая рука, задирает нос и скрывается в толще воды и пены.