История зарубежной литературы XVII―XVIII вв. - [5]
Взаимосвязи стран Запада и Востока устанавливались не всегда легко и просто и не всегда носили прочный характер. Иногда им наносили ущерб внутриполитические конфликты. Разительным примером этому служит Япония, история ее взаимоотношений с Западом. Культурные связи между народами начинаются с торговли. Так это было и в XVII―XVIII столетиях. Первые европейские торговцы появились на японских островах еще в XVI в., в 1542 г. — португальцы, в 1584 г. — испанцы, за ними последовали голландцы. Вслед за торговцами потянулись миссионеры-иезуиты.
Японские феодалы вначале довольно благосклонно относились к связям с европейцами. Они разрешали миссионерам свободно поселяться в стране, разрешали им даже открывать школы и печатать книги. В страну стали проникать знания Запада (по географии, медицине, судостроению). Японцы переняли у европейцев применение огнестрельного оружия.
Однако в 1639 г. Япония решительно отгородилась от Запада. Всякие внешние сношения были запрещены. Португальцев и испанцев изгнали из страны. Причиной послужило Симабарское восстание в 1637 г. в районах, наиболее заселенных европейцами. Японские феодалы усмотрели в европейцах возмутителей спокойствия и подстрекателей. Подавить восстание помогли однако те же европейцы, соперники испанцев и португальцев, — голландцы. Они получили за это право присылать в Японию несколько торговых судов в год. Тем не менее, несмотря на строжайший запрет, японская интеллигенция узнавала новейшие открытия и новейшие идеи Запада. Японской интеллигенции были известны имена Коперника, Ньютона, Галилея, Гоббса, Бэкона. Однако о каких-либо серьезных и систематических идейных и культурных связях между Востоком и Западом в XVII―XVIII вв. говорить вряд ли возможно.
Западная Европа стала проявлять интерес к культуре Востока с XVII столетия. Крупнейший ориенталист д’Орбелло издал в 1697 г. энциклопедию по Востоку «Восточная библиотека, универсальный словарь, содержащий основные сведения о народах Востока». В течение всего XVIII столетия эта «Библиотека» была главным источником знаний по Востоку. В начале XVIII в. А. Галлан перевел на французский язык с арабского сказки «Тысячи и одной ночи» (1707―1717 гг., 12 томов), которые очаровали европейского читателя. Их читала вся Европа. Они породили моду на Восток.
Восток привлекал взоры писателей XVIII в. скорее как страна чудес, как область экзотики. Восточные образы (конечно, стилизованные и далекие от действительности), восточный колорит используются в просветительской литературе (Вольтер — «Вавилонская принцесса», «Задиг», «Заира», «Магомет»; Дидро — «Нескромные сокровища», Монтескье — «Персидские письма»). Тема Востока возникает и в творчестве английского писателя Гольдсмита, а позднее в повести Бекфорда «Ватек».
Писатели-просветители обращались к теме Востока и для обсуждения некоторых общих политических и социальных проблем. Без глубокого изучения настоящего положения дел в восточных странах просветители говорили о деспотической политической системе Востока. Еще Монтень писал о том, что жители Азии не научились произносить слово «нет» и потому допустили у себя неограниченную власть одного лица. Просветители указывали на политическую систему восточных стран как на устрашающий пример деспотизма (Монтескье — «Персидские письма»).
Восток в XVII―XVIII вв. уже значительно утратил те могучие культурные силы, которые некогда создали произведения огромной художественной ценности. Этому способствовала изжившая себя система феодализма, постоянные внутренние междоусобные конфликты, беспощадная эксплуатация крестьян, приводившая к массовым восстаниям (в Японии за время XVII―XVIII вв. и первой половины XIX в. было 1240 крестьянских восстаний).
Внутренне ослабевшие государства становились добычей иноземных захватчиков. Китай подпадает под власть маньчжуров, подавлявших его национальную культуру, Индия — под власть англичан.
Борьба ост-индских компаний Англии, Франции и Голландии за овладение рынками Индии, а затем и самой Индией началась в XVII столетии. В 1805 г. страна стала окончательно колонией Англии.
Турция, захватившая к концу XVII в. огромную территорию, включающую Алжир, Ливию, Египет, Сирию, Грецию, весь Балканский полуостров, Крым, все Черноморское побережье Кавказа, подавившая культурную жизнь покоренных народов, начала в XVIII столетии стремительно распадаться по частям.
Деспотическая система Турции благоприятствовала расцвету придворной поэзии. Поэты превращали поэзию в своеобразный предмет роскоши, придавая исключительную роль форме стиха.[11]
Крайний упадок, разброд, постоянные внутренние распри племен переживала соседняя с Турцией Персия. После вторжения войск Тимура и правления его враждовавших друг с другом потомков (XIII―XV вв.) она так и не могла оправиться. Литература и здесь носила Придворный характер. Изощренная, утонченная лирика, как затейливый орнамент, тешила вкусы персидских аристократов.[12] Изящные затейливые касыды и газели — главные поэтические жанры, как и в Индии при дворах Моголов, выходцев из Средней Азии.
Определенный спад, особенно к концу XVIII в., переживает и китайская культура. Этому в значительной степени способствовало господство маньчжуров, утвердившееся в стране в середине XVII в. В Китае, однако, появилось несколько значительных произведений. Пу Сун-лин (1640―1715) напечатал «Рассказы о чудесах из кабинета Ляо», в которых фантастические приключения, сдобренные лукавой иронией автора, высмеивали (довольно добродушно) несовершенства общества. Писатель Цао Сюэ-цинь (1640―1715) создает огромный в 120 глав роман «Сон в красном тереме» (издан полностью в 1791 г.). С легкой грустью описывается в нем упадок древнего феодального рода и несчастья двух влюбленных. В нашей стране роман издан в 1958 г., роман Ли Шу-чжэня «Цветы в зеркале» — в 1959 г.
Вступительная статья к роману Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль».
Книга Михаэля фон Альбрехта появилась из академических лекций и курсов для преподавателей. Тексты, которым она посвящена, относятся к четырем столетиям — от превращения Рима в мировую державу в борьбе с Карфагеном до позднего расцвета под властью Антонинов. Пространственные рамки не менее широки — не столько даже столица, сколько Италия, Галлия, Испания, Африка. Многообразны и жанры: от дидактики через ораторскую прозу и историографию, через записки, философский диалог — к художественному письму и роману.
«Наука, несмотря на свою молодость, уже изменила наш мир: она спасла более миллиарда человек от голода и смертельных болезней, освободила миллионы от оков неведения и предрассудков и способствовала демократической революции, которая принесла политические свободы трети человечества. И это только начало. Научный подход к пониманию природы и нашего места в ней — этот обманчиво простой процесс системной проверки своих гипотез экспериментами — открыл нам бесконечные горизонты для исследований. Нет предела знаниям и могуществу, которого мы, к счастью или несчастью, можем достичь. И все же мало кто понимает науку, а многие боятся ее невероятной силы.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.