История зарубежной литературы XIX века. Романтизм - [62]

Spares the next swath and all its twined flowers;

And sometimes like a gleaner thou dost keep

Steady thy laden head across a brook;

Or by a cider-press, with patient look,

Thou watchest the last oozings, hours by hours.

Where are the songs of Spring? Ay, where are they?

Think not of them, thou hast thy music too,—

While barred clouds bloom the soft-dying day,

And touch the stubble-plains with rosy hue;

Then in a wailful choir, the small gnats mourn

Among the river sallows, borne aloft

Or sinking as the light wind lives or dies;

And full-grown lambs loud bleat from hilly bourn;

Hedge-crickets sing; and now with treble soft

The redbreast whistles from a garden-croft,

And gathering swallows twitter in the skies.

ОДА К ОСЕНИ

Пора туманов, зрелости полей,

Ты с поздним солнцем шепчешься тайком,

Как наши лозы сделать тяжелей

На скатах кровли, крытой тростником,

Как переполнить сладостью плоды,

Чтобы они, созрев, сгибали ствол,

Распарить тыкву в ширину гряды,

Заставить вновь и вновь цвести сады,

Где носятся рои бессчетных пчел, —

Пускай им кажется, что целый год

Продлится лето, не иссякнет мед!

Твой склад – в амбаре, в житнице, в дупле.

Бродя на воле, можно увидать

Тебя сидящей в риге на земле,

И веялка твою взвевает прядь.

Или в полях ты убираешь рожь

И, опьянев от маков, чуть вздремнешь,

Щадя цветы последней полосы,

Или снопы на голове несешь

По шаткому бревну через поток.

Иль выжимаешь яблок терпкий сок

За каплей каплю долгие часы…

Где песни вешних дней? Ах, где они?

Другие песни славят твой приход.

Когда зажжет полосками огни

Над опустевшим жнивьем небосвод,

Ты слышишь: роем комары звенят

За ивами – там, где речная мель,

И ветер вдаль несет их скорбный хор.

То донесутся голоса ягнят,

Так выросших за несколько недель,

Малиновки задумчивая трель

И ласточек прощальный разговор!

Генрих Гейне

FRESKO-SONETTE AN CHRISTIAN S.

I

Ich tanz nicht mit, ich rдuchre nicht den Klцtzen,

Die auЯen goldig sind, inwendig Sand;

Ich schlag nicht ein, reicht mir ein Bub die Hand,

Der heimlich mir den Namen will zerfetzen.

Ich beug mich nicht vor jenen hьbschen Metzen,

Die schamlos prunken mit der eignen Schand';

Ich zieh nicht mit, wenn sich der Pцbel spannt

Vor Siegeswagen seiner eiteln Gцtzen.

Ich weiЯ es wohl, die Eiche muЯ erliegen,

Derweil das Rohr am Bach, durch schwankes Biegen,

In Wind und Wetter stehnbleibt, nach wie vor.

Doch sprich, wie weit bringt's wohl am End' solch Rohr?

Welch Glьck! als ein Spazierstock dient's dem Stutzer,

Als Kleiderklopfer dient's dem Stiefelputzer.

II

Gib her die Larv', ich will mich jetzt maskieren

In einen Lumpenkerl, damit Halunken,

Die prдchtig in Charaktermasken prunken,

Nicht wдhnen, ich sei einer von den Ihren.

Gib her gemeine Worte und Manieren,

Ich zeige mich in Pцbelart versunken,

Verleugne all die schцnen Geistesfunken,

Womit jetzt fade Schlingel kokettieren.

So tanz ich auf dem groЯen Maskenballe,

Umschwдrme von deutschen Rittern, Mцnchen, Kцn'gen,

Von Harlekin gegrьЯt, erkannt von wen'gen.

Mit ihrem Holzschwert prьgeln sie mich alle.

Das ist der SpaЯ. Denn wollt ich mich entmummen,

So mьЯte all das Galgenpack verstummen.

III

Ich lache ob den abgeschmackten Laffen,

Die mich anglotzen mit den Bocksgesichtern;

Ich lache ob den Fьchsen, die so nьchtern

Und hдmisch mich beschnьffeln und begaffen.

Ich lache ob den hochgelahrten Affen,

Die sich aufblдhn zu stolzen Geistesrichtern;

Ich lache ob den feigen Bцsewichtern,

Die mich bedrohn mit giftgetrдnkten Waffen.

Denn wenn des Glьckes hьbsche Siebensachen

Uns von des Schicksals Hдnden sind zerbrochen,

Und so zu unsern FьЯen hingeschmissen;

Und wenn das Herz im Leibe ist zerrissen,

Zerrissen, und zerschnitten, und zerstochen —

Dann bleibt uns doch das schцne gelle Lachen.

ФРЕСКОВЫЕ СОНЕТЫ

ХРИСТИАНУ 3.

* * *

Разубранному в золото чурбану

Я возжигать не буду фимиам,

Клеветнику руки я не подам,

Не поклонюсь ханже и шарлатану.

Перед развратом спину гнуть не стану,

Хоть роскошью он свой прикроет срам,

Не побегу за чернью по пятам

Кадить ее тщеславному тирану.

Погибнет дуб, хоть он сильнее стебля,

Меж тем тростник, безвольно стан колебля,

Пред бурею лишь клонится слегка.

Но что за счастье жребий тростника?

Он должен стать иль тростью франта жалкой,

Иль в гардеробе выбивальной палкой.

* * *

Личину мне! Отныне я плебей!

Я не хочу, чтоб сволочь золотая,

В шаблонных масках гордо выступая,

Меня к родне причислила своей.

Хочу простых манер, простых речей,

В которых жизнь клокочет площадная, —

Ищу их, блеск салонный презирая,

Блеск острословья, модный у хлыщей.

Я ворвался в немецкий маскарад,

Не всем знаком, но знаю эти хари:

Здесь рыцари, монахи, государи.

Картонные мечи меня разят!

Пустая шутка! Скинь я только маску —

И эти франты в страхе бросят пляску.

* * *

Да, я смеюсь! Мне пошлый фат смешон,

Уставивший в меня баранье рыло.

Смешна лиса, что ухо навострила

И нюхает меня со всех сторон.

Принявшая судьи надменный тон,

Смешна высокомудрая горилла,

Смешон и трус, готовящий кадило,

Хотя кинжал и яд припрятал он.

Когда судьба, нарушив наш покой,

Игрушки счастья пестрые сломала

И в грязь швырнула, черни на потеху,

Когда нам сердце грубою рукой

Разорвала, разбила, растерзала, —

Тогда черед язвительному смеху.