История XX века: Тайны, загадки и мифы - [18]

Когда средняя часть объятого огнем «Гинденбурга» рухнула на землю, Маргарет Мэйзер как парализованная все еще сидела у стенки и поднятым воротником пальто защищалась от пожара. Снаружи, перед окнами прогулочной галереи, помощники размахивали руками, подавали ей знак убираться оттуда. Но миссис Мэйзер не могла пошевелиться. И тогда кто-то очень вежливо крикнул ей: «Госпожа, прошу, выходите!» Хрупкая американка наконец поднялась. Он вспомнила о своей сумочке, но тот же голос спросил: «Вы не хотите выходить?» «Только в это мгновение, — вспоминала потом Маргарет Мэйзер, — в голове прояснилось, и я побежала прочь от горящих обломков».

Экипаж делал все, что было в его силах. Эдуард Бётиус, немного поразмыслив, все же рискнул выпрыгнуть из окна. «Мы прыгали с высоты около 2,5 м. Американские солдаты хотели сразу вывести нас из опасной зоны, но когда мы увидели людей в горящих пассажирских помещениях, вырвались и побежали назад, чтобы помочь им выбраться. Через разбитые стекла прогулочной галереи мы забрались внутрь корпуса и вынесли из огня по крайней мере троих».

Командир Макс Прусс с обгорелым лицом на четвереньках подполз к радисту Вилли Шпеку, запутавшемуся в проводах. Капитан Альберт Заммт, первый помощник, горел как факел и несколько минут катался по мокрой траве, чтобы сбить пламя. Взглянув в сторону догорающего дирижабля, он увидел человека в офицерском кителе, с обгоревшими волосами и обезображенным лицом, который, шатаясь, шел к нему. «Прусс, это вы?» — обратился к нему Заммт. — «Да, — ответил тот. — Бог мой, какой у вас вид!» — «У вас самого вид не намного лучше!» — прокричал в ответ Заммт. Капитана Эрнста Лемана, выполнявшего на борту функции наблюдателя, факел пламени поразил в спину. На следующий день он умер в больнице.

Мы с Пруссом дружили. Насколько же тяжело должно ему быть после потери корабля, которым он так гордился.

Ганс фон Шиллер, капитан дирижабля «Граф Цеппелин»

Невредимым выбраться из ада не удалось почти никому. Исключение составили немецкий журналист Леонард Адельт и его жена Гертруда. Они выпрыгнули держась за руки из окна с высоты 3 м. Впоследствии они не могли вспомнить сам прыжок, в памяти осталось только спасительное касание зем-ни — они приземлились «на мягкую траву и песок». Пассажир из Лондона Джордж Грант тоже выпрыгнул из окна и невредимым оказался на земле. Когда он хотел встать, упавший на него сверху пассажир повредил ему спину, поэтому британцу пришлось несколько месяцев провести в больнице. Начальник базы Лейкхерст Чарлз Розендаль наблюдал за немолодой пассажиркой, «шагавшей как сомнамбула по складному трапу, который выдвинулся сам собой, и почти невредимой прошедшей сквозь пламя, мимо летавших вокруг кусков металла».

Альфред Грёцингер, молодой повар, крепкий парень ростом почти 1 м 90 см, понял, что это его единственный шанс на спасение: «Мне нужно было вылезти из носового окна и спрыгнуть. Огонь приближался, но мы были слишком высоко», — так описывал он то, что пережил, через 65 лет. Десять его товарищей, поддавшись панике, побежали к средней части. Все они погибли. Когда до земли было примерно 25 м, Грёцингер вылез из окна и схватился за раму снаружи. Он подождал еще пару секунд, затем разжал руки и полетел вниз с высоты около 15 м. «Земля была рыхлой и мягкой, я приземлился почти безболезненно и сразу побежал прочь, чтобы не оказаться погребенным под носовой частью. Потом я вспомнил о товарищах. Обернулся, чтобы бежать назад, но судно уже упало на землю. Меня схватили двое морских пехотинцев и потащили из опасной зоны к карете «скорой помощи». Вдруг я утратил способность двигаться, я был словно парализован — шок». Вместе с двумя другими уцелевшими его на бешеной скорости отвезли в ближайшую больницу. Грёцингер продолжал: «Водитель, казалось, нервничал больше нас. Он ехал так быстро, — что повороты мы проходили на двух колесах. Теперь мне стало страшно по-настоящему. И я подумал, что погибнуть после пережитого в автокатастрофе будет злой шуткой судьбы…» Паралич от шока длился недолго. Повара с парой легких ушибов выписали довольно быстро. «Прыгнуть с такой высоты было самым разумным решением в моей жизни».

Трагедия разыгралась в считанные мгновения: от первой вспышки пламени на корме и до падения горящего дирижабля на землю прошло 34 секунды. Макс Прусс дал команду сбросить швартовы в 19.21. Бортовые часы с обуглившимися стрелками остановились в 19.25. Ныне они хранятся в музее дирижаблей в Ной-Изенбурге. В 19.30 обгоревший корпус лежал на мокрой от дождя земле как скелет гигантского черного кита.

Мы тянули руки к великой надежде, а на ладонях у нас лежит пепел.

Командир «Гинденбурга» Макс Прусс

В одной из нью-йоркских клиник командир Макс Прусс боролся со смертью. Жизнью он не в последнюю очередь обязан немецкому врачу-еврею, бежавшему из Германии от нацистов. Работодатель Прусса, «Германская воздухоплавательная компания», хотела оплатить счет, но врач покачал головой: «Когда немецкий народ в бедственном положении, мои услуги бесплатны». Ожоги навсегда обезобразили лицо командира. И хотя нью-йоркские хирурги пересадили куски кожи с бедра на лицо, в то время косметическая хирургия делала свои первые шаги. Долгие годы Максу Пруссу приходилось спать с открытыми глазами, потому что у него не было век. «И все-таки мой тесть до самой смерти в 1960 г. оставался очаровательным жизнерадостным человеком, — пишет сегодня о нем его невестка Эльза Прусс. — Увидев его в первый раз, я ужасно испугалась. Мой муж не предупредил меня. Но когда Макс Прусс поздоровался со мной, от него исходило столько теплоты и сердечности, что он сразу стал для меня приятным человеком». В доме Эльзы Прусс в Лангене, расположенном всего в нескольких километрах от бывшего аэропорта для дирижаблей во Франкфурте, до сих пор хранятся различные сувениры: на шкафу в зале стоит великолепная модель «Гинденбурга», на стенах висят рисунки и фотографии цеппелинов, а также поздравительная открытка, подписанная пассажирами «Гинденбурга» Максом Шмелингрм, легендарным чемпионом мира по боксу, и Дугласом Фэрбенксом-младшим, знаменитым американским актером.