История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5 - [143]

Эта последняя угроза заставила Сурхая прибегнуть к двуличию и отправить своего посланного в Тифлис с заявлением своей преданности. Приняв его ласково, Тормасов не считал, однако же, необходимым скрывать, что не доверяет хану Казикумухскому и не может положиться на его обещание. Это огорчило Сурхая, и он жаловался на несправедливость главнокомандующего.

«Посланный мной человек в Тифлис, – писал он генералу Репину, – возвратился и ничего для меня хорошего, по желанию и обнадеживанию, не привез, и сие меня крайне огорчает. За всем тем, когда я уже расположился служить государю императору, то и хочу доказать, что не переменю своего слова, хотя дагестанцы всегда более уважают, кто к ним благосклонен, и не откладывает вдаль обещаний»[525].

Таково было положение наших дел в Закавказье в начале 1811 года, когда Тормасов получил секретное отношение военного министра, в котором была объявлена высочайшая воля об отделении из войск, находившихся под его начальством, и отправлении в Россию четырех полков: двух драгунских (Таганрогского и Владимирского) и двух пехотных (Севастопольского мушкетерского и 46-го егерского). Такое распоряжение, вызванное политическим положением России и приготовлениями к борьбе с Наполеоном, поставило Тормасова в самое критическое положение.

На Кавказской линии происходили волнения, и обширное пространство от Черного до Каспийского моря, более 1500 верст, охранялось в Закавказье одной 20-ю дивизией, с прибавлением двух полков (Белевского и Севастопольского) от 19-й дивизии. Все это пространство было заселено народами вооруженными, в большинстве враждебными России и находившимися в непосредственном соприкосновении с Персией и Турцией – двумя державами, также находившимися в неприязненных отношениях в империи. Военные действия не прекращались ни с Персией, ни с Турцией и, следовательно, для охранения границ и поддержания внутреннего спокойствия необходимо было занимать достаточно сильными гарнизонами многие укрепленные посты[526] и иметь отряды в пограничных округах, каковыми были: ханство Карабагское и провинции Елисаветпольская, Памбакская и Шурагельская.

Очевидно, что при подобном положении дел тех сил, которыми располагал Тормасов, было недостаточно для прочного обеспечения границы, а тем более он не мог отделить от себя ни малейшей части войск. Исполняя высочайшее повеление, он предписал драгунским полкам следовать в Россию и вместе с тем просил об увольнении его по расстроенному здоровью от звания главнокомандующего.

«Снисходя на прошение ваше, – отвечал император Александр, – я увольняю вас от командования в Грузии, для поправления здоровья, и позволяю вам приехать в С.-Петербург. Начальство над войсками там находящимися и управление сим краем по части гражданской повелеваю сдать генерал-лейтенанту маркизу Паулуччи.

Быв всегда доволен отличным вашим служением, я желаю, для пользы общественной, чтобы отдохновение от дел послужило к совершенному и скорому восстановлению вашего здоровья»[527].

Так кончилась деятельность А.П. Тормасова на Кавказе, деятельность плодотворная, но крайне тяжелая. Вступив в начальствование краем и командование войсками в то время, когда Россия вела войну с Турцией и Персией, А.П. Тормасов, с весьма ограниченными средствами, сумел сохранить все сделанные нами в том краю приобретения, одержал несколько побед над турками и персиянами и, усмирив волнения в Кубе, Имеретин, дал последней новое административное устройство. Человек с большой энергией и высокообразованный, он принес бы огромную пользу краю, но, беспрерывно занятый военными действиями, мог уделить лишь часть своей деятельности на внутренние преобразования. По его ходатайству учрежден в Грузии приказ общественного призрения, на устройство которого отпущено из государственного казначейства 15 000 рублей ассигнациями. Заботясь о благосостоянии жителей, главнокомандующий положил в Тифлисе основание городской полиции и сделал распоряжение, чтобы в городе не строили более землянок, а возводили дома по утвержденным планам, и притом не в земле, а на горизонте.

Грузинское духовенство обратило на себя особенное внимание Тормасова. До вступления его в управление краем, духовенство было настолько забыто, что неизвестно было ни число церквей, ни число церковнослужителей. Большинство священников было крайне невежественно, почти безграмотно и не имело определенных приходов. Малограмотность духовенства происходила оттого, что каждый епископ мог постригать в священники без ведома духовного правления и единственно из личных выгод. Многие крестьяне, желавшие избавиться от власти помещиков или не нести повинностей, постригались в духовное звание и тем избегали от взноса податей и прочих сборов.

Произвольная раздача католикосом царевичем Антонием церковного имущества некоторым частным лицам обратила на себя внимание нашего правительства. Император Александр поручил Тормасову войти в ближайшее рассмотрение вопроса о преобразовании духовенства и свое заключение представить императору[528].

Крестьяне, принадлежавшие церквам, вносили подати епархиальному начальству, не дававшему никому отчета в их употреблении. Само духовенство не имело никакого сведения о своих доходах, – ибо не одни епархиальные архиереи, но и принадлежащие церквам дворяне обоюдно пользуются доходами, без всякого положительного назначения и единственно по позволению грузинского католикоса.