История Советского Союза. 1917-1991 - [54]

В то же время следствием выполнения первого пятилетнего плана стало то, что экономика оказалась в известной степени разбалансированной — это стало в Советском Союзе почти правилом. Были забыты даже некоторые отрасли тяжелой промышленности, например, химическая индустрия, чье отставание в дальнейшем создавало постоянные проблемы для других отраслей. В текстильной промышленности во время первой пятилетки практически произошло падение производства. Это значит, что одежда была плохого качества и ее катастрофически не хватало. Не намного больше внимания уделили железным дорогам, а это значит, что товары отнюдь не всегда могли попасть к месту назначения до истечения срока годности. Жилищное строительство, производство потребительских товаров и сфера услуг были и вовсе забыты, а снабжение продовольствием оказалось полностью подорванным коллективизацией. Рабочие, отчаянно нужные на производстве, проводили время в очередях за товарами первой необходимости. По словам Хрущева, например, в 1932 г. в Москве всем предприятиям было предписано развивать кролиководство для их столовых. Не следует также забывать, что коллективизация полностью разрушила кустарное производство, дававшее большинству населения одежду, мебель и рабочие инструменты.

Другим долговременным следствием первого пятилетнего плана стали структура и способ управления промышленностью. Управление растущей промышленностью было передано из ВСНХ централизованным министерствам, или народным комиссариатам, как они по-прежнему назывались. В 1932 г. их было три; к 1939 г. их стало уже двадцать, а к 1948 г. насчитывалось тридцать два министерства. Столь неудержимый рост дал Сталину возможность с особенной силой развернуть свое попечительство, особенно над специально подготовленными для работы в новых структурах новыми “красными специалистами”. Более того, партийные секретари на местах обнаружили, что теперь они полностью зависят от производственных показателей крупнейших предприятий их регионов. Успех состоял не в том, чтобы просто выполнить план, но, чтобы перевыполнить его — достичь этой цели секретари были готовы любой ценой. Большую часть времени партийные секретари тратили на то, чтобы использовать свое влияние для преодоления трудностей снабжения и добиться победы в соревновании с заводами других регионов. Даже места самых крупных по проекту пятилетнего плана строек утверждались в жестокой конкуренции между партийными организациями, боровшимися за повышение своего престижа.

После того, как местоположение проекта бывало определено, первостепенной задачей становилась борьба за “перевыполнение” плановых показателей. Ради этого в жертву приносилось все — здоровье, безопасность людей и интересы других секторов экономики. Индустриализация была уподоблена военным действиям — с их “фронтами”, “кампаниями” и “прорывами”. Нехватка рабочих рук и материалов постоянно приводила к возникновению непредвиденных ситуаций. Индустриальные победы описывались в прессе в преувеличенно риторической манере. Преуспевающие управленцы были похожи не на бюрократов, а скорее на первопроходцев или даже флибустьеров, использующих грубые и быстрые методы для освоения новых территорий. Известно, что некоторые из них похищали грузовики и устраивали засады на товарные составы, чтобы отобрать предназначенные соперникам материалы; если при этом они перевыполняли план, то им мог угрожать лишь выговор, который ничего не стоил. Но если они терпели неудачу, то результатом могла быть позорная отставка и даже арест по обвинению в “саботаже”.

Пятилетка самым драматическим образом изменила жизнь рабочего класса. Прежде всего очень быстро росла его численность:

(млн. человек)	1928	1932	1937	1940
Промышленность	3,1	6,0	7,9	8,3
Строительство	0,6	2,5	1,9	1,9
Транспорт	0,9	1,5	1,9	2,4
Общ. численность	4,6	10,0	11,7	12,6

Таким образом, в течение первой пятилетки численность рабочего класса удвоилась, а между 1928 и 1940 гг. почти утроилась. Безработица исчезла, прекратилась выплата пособий. Основная часть новых рабочих пришло из деревни. Немногие имели специальности, а большинство было практически неграмотно и не имело ни малейшего понятия о промышленном производстве и дисциплине. Их толпы втискивались в уже существовавшее жилье или в наскоро сколоченные деревянные бараки. На Московском электрозаводе вновь прибывших поселили в длинном деревянном бараке со сплошными нарами, где не было ни подушек, ни простыней. Люди спали на них вповалку, но места все равно не хватало, и некоторые проводили ночи на полу. Семейных запихивали в коммунальные квартиры. В довоенное время их занимала одна семья, теперь же каждая семья получала по одной комнате, с общими кухней, ванной и туалетом. В некоторых случаях семьи получали только часть комнаты. Бельгийский дипломат Гарольд Эскман описывал мелькавшие в московских окнах картины, свидетельствующие об изобретательности, с которой каждая семья старалась обезопасить свою собственность: “Они предпринимали героические усилия для того, чтобы защитить от соседей каждый квадратный фут принадлежащей им площади. Каждый предмет мебелировки, каждая палка, каждый ветхий обрывок старых занавесок использовался для того, чтобы построить своего рода загородку или забор вокруг их тесного убежища”. В Магнитогорске, который раньше был всего лишь деревней, рабочие часто жили в палатках до тех пор, пока строилось более или менее постоянное жилье. В овраге, видном с железнодорожной насыпи, башкиры и татары сооружали глиняные мазанки, крытые ржавым железом. Местное население называло эти трущобы “Шанхаем”.