История Советского Союза. 1917-1991 - [52]

Сталин очень искусно воспользовался слабостями, сомнениями и потенциальной возможностью раскола оппозиции. Потерпев поражение на пленуме Центрального Комитета в апреле 1926 г., оппозиция попыталась выступить с изложением своих взглядов на XV Партийной конференции в октябре, но не получила слова. Когда оппозиционеры попытались обратиться непосредственно к партийным массам и созвали на заводах собрания рабочих, туда были направлены самые яростные партийцы, которые пытались поднять присутствовавших против оппозиции. Если это не получалось, они в беспорядке отступали. Тогда партия впервые применила насилие по отношению к своим членам. Против рабочих, пытавшихся тайно посещать собрания оппозиции, ГПУ завело дела.

Трудно избавиться от впечатления, что оппозиция не пользовалась широкой поддержкой рабочего класса, хотя эта проблема нуждается в дополнительном исследовании. Отчасти это можно объяснить партийными и полицейскими репрессиями, но, как мы уже могли убедиться, у рабочих были основания отмежеваться от всех течений внутри партии. Некоторые оппозиционеры, и прежде всего сам Троцкий, были особенно прямолинейны в своих планах лишения рабочих политических и экономических прав.

Когда оппозиция пыталась подготовиться к XV Партийной конференции в декабре 1927 г., она вынуждена была действовать втайне. Дело в том, что в соответствии с решениями X Съезда они образовали нелегальную “фракцию”. Нелегальная типография была обнаружена ГПУ, и таким образом деятельность оппозиции стала “преступной”. Так Сталин получил возможность добиться изгнания всех без исключения лидеров оппозиции из состава Центрального комитета, а в случае с Троцким и Зиновьевым — и исключения из партии. Чтобы дополнить политическую победу моральной, Сталин предложил им восстановление в партии в обмен на отречение от оппозиционной деятельности и признание своих ошибок. Это ранний пример ставшего впоследствии обычным сталинского ритуала, и он достиг своей цели — оппозиция разделилась. Зиновьев и Каменев согласились на отречение и осуждение “троцкизма”, в то время как Троцкий и некоторые наиболее близкие ему люди отказались и через день после съезда были сосланы в Среднюю Азию. Псевдорелигиозная политика начала завинчивать гайки. Так оппозиция была сокрушена партией, чье монопольное Положение и внутреннюю жесткость она сама и помогала создавать с большим воодушевлением. Оппозиция покидала сцену при равнодушии рабочих, отказавших ей в поддержке. Это были те самые рабочие, которых она так презирала, находясь у власти.

Подобно Каменеву и Зиновьеву, многие из тех, кто остался, занялись самоуничижением, чтобы сохранить за собой хоть какое-нибудь положение. И. Н. Смирнов выразился по этому поводу так: “Я не могу сидеть без работы. Я хочу строить! По-своему, варварски и глупо. Центральный Комитет строит будущее. При создании новой великой индустрии наши идеологические разногласия имеют мало значения”. Другие даже под принуждением грубой силы отказались пойти на компромисс со своей совестью, и теперь беспомощно сидели по своим квартирам и за чашкой чая обсуждали проблемы политики, и литературы — а в это время их друзей арестовывали одного за другим. Не было ни малейшей возможности что-либо предпринять, поскольку все они состояли под строжайшим надзором. По подсчетам Виктора Сержа, в его ленинградской квартире жили около тридцати человек, и трое из них регулярно доносили на него в ГПУ.

Противоречивость целей оппозиции очень точно выразил человек, который не был ее участником и считался даже одним из столпов режима, но в конце концов разделил ее судьбу. Речь идет о Бухарине. В 1928 г. он тайно связался с Каменевым, чтобы обсудить, можно ли еще хоть как-то остановить рост власти Сталина. Что можно сделать с таким противником, — в замешательстве спрашивал Бухарин, — Чингисханом, дурным плодом Центрального Комитета? “Если страна погибнет, мы все погибнем. Если страна сможет возродиться, он покривляется какое-то время, а мы все равно погибнем”.

Так под руководством сталинских выдвиженцев и ближайших соратников Ленина, охваченных расслабляющими их дурными предчувствиями, партия готовилась решить порожденные НЭПом экономические проблемы.

РЕВОЛЮЦИЯ СВЕРХУ

Коммунисты всегда думали, что “социалистическое” общество должно быть высокоиндустриализованным, где средства производства национализированы, а хозяйство плановое. Сразу после 1917 г. советское правительство начало создавать учреждения, призванные заниматься планированием и руководить экономикой в целом. Так были созданы ВСНХ, ГОЭЛРО (план электрификации всей страны, утвержденный Лениным в 1920 г.) и Госплан (государственное плановое учреждение, созданное в 1921 г. “для выработки единого генерального государственного экономического плана, а также методов и средств его исполнения”). К 1925 г. Госплан уже владел информацией настолько, что смог начать ежегодную публикацию “контрольных цифр” и планировать экономическое развитие на год вперед. Очень скоро он приступил к составлению долгосрочных, пятилетних планов.

Развитие этих долговременных процессов совпало с новой вспышкой кризисных настроений. В 1927 г. народ впервые после 1920 г. должен был вспомнить о возможности интервенции со стороны капиталистических государств. В этом году было подавлено коммунистическое восстание в Китае, а Британия временно разорвала дипломатические отношения с СССР. Все это возродило опасность внешней блокады и даже вторжения. Люди начали запасаться провизией, как перед войной, а вожди вспомнили о военной уязвимости страны — боеготовность армии находилась в зависимости от секретного договора с германским рейхсвером.