История Советского Союза. 1917-1991 - [55]

Условия и качество труда также сильно ухудшились из-за постоянной гонки за “перевыполнение” плана. Положение усугублялось и тем, что у многих рабочих не было ни подготовки, ни опыта в обращении с очень сложной подчас техникой. Когда первый директор Сталинградского тракторного завода спросил одного рабочего, как тот измеряет обтачиваемые им патрубки, рабочий показал, что он делает это при помощи пальцев — единственного своего измерительного инструмента. Токари, для того чтобы побыстрее справиться с работой, использовали вместо тонких грубые резцы. Сверла применялись без соответствующих мер предосторожности, что приводило к поломкам. Машины не чистились, не смазывались и не ремонтировались должным образом. Непредсказуемые исчезновения самых элементарных инструментов и материалов останавливали целые производственные линии. На Электрозаводе валялся без дела и ржавел американский токарный станок стоимостью в 25 тысяч долларов, и все потому, что не могли устранить незначительную поломку. В США это обошлось бы в 50 долларов. Уровень техники безопасности был чудовищным. В Магнитогорске на строительстве металлургического завода леса были настолько шаткими и скользкими, что рабочие падали и получали серьезные увечья: один клепальщик свалился в трубу, застрял там и за ночь замерз. На Харьковском тракторном заводе слабая вентиляция привела к тому, что на конвейере накапливались ядовитые газы. В этом случае положение спас профсоюз, опубликовавший данные об этом и исправивший положение.

Заработная плата оставалась низкой, росла разница в оплате квалифицированного и неквалифицированного труда. Это привело к обдуманной политической акции: как изрек Сталин, “уравниловка в зарплате… мелкобуржуазный предрассудок”. Квалифицированные рабочие получали в четыре — восемь раз больше, чем неквалифицированные, в то время как администрация и аппарат управления вообще получали в восемь — тридцать раз больше — это без учета прочих привилегий, которыми они пользовались. В некоторой степени положение рабочих облегчали магазины рабочей кооперации, которые были им доступны и где можно было по умеренным ценам купить товары первой необходимости. Именно здесь покупали они продукты питания во время голода 1932–34 гг. Государственные же магазины предлагали более качественные товары по высоким ценам тем, кто в состоянии был заплатить. Крестьянский рынок, с неохотою признанный властями после первых эксцессов коллективизации, находился в упадке и предлагал весьма качественные, как правило, продукты по очень высоким ценам. Настоящего голода в городах не было, он терзал деревню, но постоянная охота за продовольствием и изнурительные очереди, после которых человек получал лишь жалкие, недостаточные для жизни крохи, безусловно, сказывались на производительности труда рабочих.

Неудивительно, что многие рабочие не были удовлетворены своим образом жизни и часто оставляли работу в поисках чего-то лучшего. Поскольку большинство предприятий нуждалось в рабочей силе, работу на новом месте найти было нетрудно, но только для того, чтобы убедиться — она не лучше прежней. В 1930 г. на предприятиях угледобывающей и сталелитейной промышленности человек держался в среднем около четырех месяцев. Для того, чтобы прекратить эти постоянные массовые миграции, правительство разработало ряд мер. В декабре 1932 года были введены внутренние паспорта и прописка. Это значило, что каждый житель города регистрировался полицией и не мог переехать без ее разрешения на новое место жительства. В то же время крестьяне были лишены паспортов, что позволило властям остановить большую часть миграции из деревни в город. С сентября 1930 г. каждый рабочий получал на месте работы “книжку заработной платы”, где отмечалось “увольнение по собственному желанию”. В 1938 г. появились “трудовые книжки”, которые каждый работник должен был сохранять в течение всей своей трудовой жизни: там отмечались теперь все нарушения трудовой дисциплины. Прогул, каковым с 1932 г. считалось отсутствие на рабочем месте в течение дня без уважительной причины, был достаточным основанием для увольнения — в то время увольнение влекло за собой потерю жилья, потерю продовольственной карточки и помощи со стороны рабочего кооператива. В 1939 г. прогулом стало считаться опоздание на двадцать минут без уважительной причины, и с 1940 г. это было признано уголовным преступлением, что влекло за собой осуждение на шесть месяцев “исправительных работ”. В этих случаях человек обычно продолжал работать на своем рабочем месте, но с него удерживали 25% заработной платы. “Увольнение по собственному желанию” также стало уголовно наказуемым деянием, каравшимся тюремным заключением.

Сам факт издания этих драконовских указов вовсе не означал, что они неизменно применялись во всех случаях. Работодатели по-прежнему испытывали нужду в рабочих руках и старались удержать рабочих, особенно квалифицированных и имеющих высокие трудовые показатели. Но само существование подобного законодательства говорит об отношении партии к тому классу, от имени которого она управляла, больше, чем многие тома, написанные на эту тему.