История сикхского движения в Индии - [10]
Интерес к историческому прошлому своей страны, обращение к вопросам развития своего национального языка и литературы отражали процесс роста национального самосознания у пенджабцев, становление их в нацию. Вместе с тем колониальный гнет, которому подвергалась Индия, разжигание английскими властями кастовых и религиозных различий придавали этому процессу искаженное развитие. Сикхская интеллигенция, много сделавшая для популяризации произведений пенджабской национальной литературы, в то же время считала их достоянием лишь сикхов, а не всех пенджабцев. Деятельность "Сингх сабха" с самого начала страдала религиозно-общинной ограниченностью и имела довольно сильную антииндусскую направленность. Все литературные и исторические исследования, равно как и появившиеся в конце XIX в. первые романы сикхских писателей и публицистические сочинения, преследовали цель показать роль сикхов как самостоятельной религиозной общины, а не секты индуизма.
Большой популярностью среди образованных сикхов пользовалась книга Кахан Сингха "Мы — не индусы" ("Хам хинду нахин"), а также изданная им энциклопедия сикхской литературы[47]. Собственно, призыв к возрождению сикхизма отражал недовольство имущих классов сикхской общины доминирующим влиянием индусской буржуазии и помещиков в экономике и общественной жизни Пенджаба.
Следует подчеркнуть, что антииндусская направленность сикхского религиозно-общинного движения в конце XIX в. была вызвана не только тем, что слабая, только появлявшаяся сикхская буржуазия встретила на своем пути более сильных соперников — предпринимателей из индусских каст. В значительно большей степени религиозно-общинная направленность деятельности "Сингх сабха" объяснялась недовольством сикхских полуфеодальных помещиков засильем индусских ростовщиков в деревне, монополизировавших внутреннюю торговлю зерном и занимавших по традиции низшие должности в налоговом аппарате провинции. Сикхская интеллигенция, будучи теснейшим образом связана с помещичьими и торгово-ростовщическими элементами своей общины, отразила их недовольство и яростно обрушилась на все индусское, что вошло в религию и быт сикхов. Однако путь к улучшению своих позиций в экономике и общественной жизни сикхская интеллигенция видела не в борьбе с колониальным господством, а в распространении образования среди членов общины.
В конце XIX в. в Пенджабе имелось несколько колледжей и сеть школ, учрежденных колониальной администрацией. По типу университета был создан Восточный колледж в Лахоре, где основное внимание уделялось изучению так называемых классических языков — санскрита, арабского и персидского. Образование, особенно высшее, было доступно лишь немногим индийцам, принадлежавшим к местной феодальной знати и богатой торгово-ростовщической прослойке. Эти учебные заведения были рассчитаны на подготовку лояльных к колонизаторам чиновников из индийцев для службы на низших должностях административного аппарата.
Политика расовой дискриминации, которой подвергались сикхи наряду с другими индийцами, пренебрежение колонизаторов к национальной культуре пенджабцев не могли не вызвать протест образованных сикхов. Их отношение к казенным школам и всей системе образования, введенной англичанами, было отрицательным.
Деятели "Сингх сабха" повели широкую кампанию за организацию для своей общины новых учебных заведений, национальных в своей основе. До этого панджаби нигде не изучался, он был только разговорным языком. В школах, судах и других казенных учреждениях английские власти заменили его урду[48]. Уступая настояниям профессора Гурмукх Сингха и его коллег, колониальные власти разрешили ввести для сикхов курс панджаби в Восточном колледже. В 1892 г. было основано высшее учебное заведение для сикхов — "Хальса колледж", преподавание в котором велось только на панджаби. По инициативе "Сингх сабха" был создан особый постоянно действующий орган — Конференция по вопросам образования, занимавшаяся организацией начальных и средних учебных заведений для сикхов [49].
В сикхских школах, основанных преимущественно на частные денежные пожалования, основное внимание уделялось изучению религии [50]. Наряду с этим учащихся знакомили с отдельными произведениями пенджабской литературы и истории, которые были связаны с сикхизмом. Все преподавание велось на панджаби, хотя в сикхских учебных заведениях изучался и английский язык.
В результате деятельности "Сингх сабха" к 20-м годам в Пенджабе существовала довольно широкая сеть сикхских колледжей и школ (мужских и женских). В "Хальса колледж" и других учебных заведениях были открыты инженерные отделения. Организация собственных учебных заведений способствовала появлению у сикхов довольно многочисленного слоя интеллигенции. Образованные сикхи тянулись к участию в общественной жизни своей страны. Перед ними неизбежно вставали острые вопросы современности, связанные с колониальным гнетом, который охватывал все стороны индийской действительности.
По своим политическим устремлениям сикхские ассоциации представляли собой консервативное направление в национальном движении Пенджаба. Сикхская буржуазия и складывавшаяся прослойка мелких и средних помещиков остро ощущали свои противоречия с индусскими предпринимателями, торговцами и ростовщиками; противоречия с колониальной властью отодвигались сикхской верхушкой на второй план. Народные движения, стихийно вспыхивавшие на всем протяжении XIX в. в различных районах Индии, в том числе и в Пенджабе, также способствовали сближению буржуазно-помещичьих "Сингх сабха" с англичанами. Поэтому с первых же дней своего существования сикхские ассоциации сурово осудили антианглийскую деятельность намдхари и заявили о своей полной лояльности к колониальным властям.
В книге рассказывается об истории Медельинского наркокартеля, крупнейшего поставщика наркотиков в США в 80-е годы прошлого века, одной из наиболее могущественных и жестоких криминальных организаций в мире, а также о его конкурентах в Колумбии, о той борьбе, которую вели и ведут власти Колумбии и США против наркомафии.
Эпический по своим масштабам исход евреев из России в конце двадцатого века завершил их неоднозначные «двести лет вместе» с русским народом. Выросшие в тех же коммунальных квартирах тоталитарного общества, сейчас эти люди для России уже иностранцы, но все равно свои, потому что выросли здесь и впитали русскую культуру. Чтобы память о прошлом не ушла так быстро, автор приводит зарисовки и мысли о последнем еврейском исходе, а также откровенно делится своим взглядом на этические ценности, оставленные в одном мире и приобретенные в другом.
Настоящий текст представляет собою расширенное за счет новых материалов издание авторских исследований, ведущихся автором около двух десятков лет. Широко освещена тема русской жизни после «бега» на территории Сербии. Наряду с картинами жизни вдали от родной земли представлена обрисовка искусства — театр, живопись, балет, опера — где творили русские мастера. Текст пронизан стихами, помогающими почувствовать настроения русских изгнанников, не забывавших своей Родины. Автор стремился наглядно представить творчество изгнанников, его особый аромат, иногда с привкусом ностальгии. Фото на обложке — улица Князя Михаила, Белград.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сансоне, Вито. «СИБИРЬ. ЭПОПЕЯ ВЕКА» На основе богатого фактического материала и личных впечатлений от поездок по Сибири автор развертывает в книге широкую панораму сегодняшней жизни народов этого края, рассказывает о грандиозных планах его преобразования. Впечатляющие картины индустриального развития советской Сибири перемежаются с раздумьями о различных сторонах «сибирского чуда», бытовыми зарисовками и историческими отступлениями. Писатель показывает энтузиазм советских людей, романтику освоения далеких и суровых районов, объективно говорит о реальных проблемах и огромных трудностях, стоящих на пути первопроходцев. Леон, Макс.