История Сепфоры, жены Моисея - [63]

— Это ужасно, — прошептал Моисей, зная, что она уже все поняла. Ужасно! Что я им скажу? Они не поймут. Даже Аарон не понимает.

Сепфора не успела ни поцеловать Моисея, ни подбодрить его. Старики, молодежь, женщины, дети, все люди, вернувшиеся со строительства — с впалыми щеками, с руками и ногами, покрытыми грязью, а иной раз и запекшейся кровью, там, где веревки талей, сваи и камни вонзались в их кожу — собрались на площади, требуя от Моисея пересказать им слова Фараона.

Моисей смотрел на них полыхающими глазами, и они тоже поняли, что новости были неутешительные. Когда крики стихли, Моисей сказал:

— Аарон расскажет вам. Он говорил с Фараоном.

И Аарон рассказал, и хорошо рассказал. Не упуская ни одной подробности, он поведал, как их привели к золотому трону Тутмеса, как он, Аарон, объявил ему волю Яхве, на что Фараон ответил:

— Кто такой этот Яхве, чтобы я послушался его голоса и отпустил своих рабов? Я не знаю никакого царя с таким именем, и никто ничего не может приказывать мне!

Потом он начал кричать, что Моисей хочет превратить иудеев, эту банду подонков, в бездельников. Моисей рассердился и пригрозил Фараону гневом Яхве, чумой и мечом Предвечного, который накажет его, если он не отпустит сынов Израилевых. Фараон только рассмеялся в ответ:

— Моисей, я знаю тебя! Я знаю тебя так хорошо, что ты едва не стал мне братом. Даже одетый в золото этой безумной Хатшепсут, которая хотела сделать тебя своим сыном, ты остался пугливым, как овца. Послушай, Моисей! Ты явился ко мне в тунике раба, и ты смеешь угрожать мне? Да я задохнусь от смеха!

Тогда Моисей поднялся по ступенькам до трона Фараона и к великому возмущению визирей, принцев и куртизанок схватил Фараона за руку, поднял ее над своей головой и сказал громовым голосом:

— Тогда, Тутмес, если ты не страшишься меня, убей меня. Ударь меня своей плеткой, той, которая убивает иудеев! Давай, храбрый Тутмес, сотри меня с лица земли, потому что ты есть Бог.

И Фараон смеялся, и был лицемерен его смех. Он велел стражам оттолкнуть Моисея, но запретил им грубо обращаться с ним.

— Я предпочитаю, чтобы ты жил. Тогда ты сам убедишься в последствиях нового закона, который я введу для твоего народа. С завтрашнего дня те, кто делает кирпичи, не будут получать соломы. Они сами будут ходить за ней! Если у них есть ноги для того, чтобы месить глину, то у них есть руки для того, чтобы собирать солому. Пусть они пользуются своими руками! И пусть они производят столько же кирпичей, сколько они производили вчера и позавчера. И ни на один меньше, иначе плетка не замедлит опуститься на их плечи.

Когда Аарон замолчал на этой фразе, вокруг стояли тишина и ужас.

***

Этой ночью Моисей поздно вернулся к своему ложу. Сепфора не спала. Она обняла его и долго ласкала. Первый раз с тех пор, как она стала женщиной, ей на грудь упали слезы ее супруга.

— Вспомни, — шептала она, — вспомни слова Яхве на горе Хореба. «Я знаю Фараона, он не отпустит вас, если Я не наложу на него Мою сильную руку. Я простру руку Мою, и Я поражу Египет Моими чудесами. И ожесточится сердце Фараона.»

— Я не забыл, — сказал Моисей после долгого раздумья. — Но кто поверит этим словам после сегодняшней ночи? Кто им поверит завтра, когда им придется идти за соломой? «Ах, Моисей, так ты освободил нас от ига Фараона!» Вот что ты услышишь, Сепфора. И что я им отвечу?

Моисей был прав. Назавтра надежда сменилась подавленностью и горечью. Работа стала еще тяжелее, плетка Фараона еще жестче. Вечерами самые изможденные возвращались домой, остальные продолжали месить глину ночи напролет. Подавленный Моисей не находил себе места.

Аарон не переставал повторять:

— Мы должны были решить вместе со старейшинами, как говорить с Фараоном.

— Зачем ты пошел к этой безумной Хатшепсут? Фараон еще больше возненавидел тебя и больше никогда не будет слушать тебя, — вторила ему Мириам.

— Он не меня должен слушать! Неужели вы не можете понять этого? — отвечал Моисей в гневе. — Он должен слушать голос Яхве, который говорит моими устами и устами Аарона. Вот как должно все произойти. И это Яхве ожесточил сердце Фараона.

— Так говорит твоя супруга, но она чужая, она не из нашего народа. Как ты можешь слушать подобные глупости? Кто может поверить, что Яхве желает, чтобы нас еще больше угнетали? Зачем ему это, если он хочет, чтобы мы были свободными?

И тогда по деревне поползли слухи, очевидно, распространяемые старейшинами, что Фараон ожесточился и не поверил словам Моисея и что виновата в этом его жена. Как мог Предвечный выбрать Моисея быть Его словом и Его проводником, если он выбрал в жены дочь Куша? Дочь народа, на который Яхве — все это знают — не опустил Своего взгляда и с которым не заключил Своего Завета?

Когда эти слухи дошли до Моисея, он пригрозил своим жезлом каждому, кто посмеет произнести при нем подобную ложь.

— Она дала мне жизнь, когда я был беглецом, она заставила меня слушать голос Яхве. Она обрезала моего сына Элиазара, когда я сам забыл об этом, и Яхве, чтобы наказать меня, прервал мое дыхание! И вот как вы благодарите ее?

Но за спиной Моисея старейшины продолжали говорить, что Моисей недостаточно знает историю своего народа, чтобы ясно понимать свой долг. И кто есть его сыновья, если мать их не из народа Израилева? Мириам не скрывала своего презрения к Сепфоре.