История русской идеи - [17]

На престол сел Василий Шуйский, келейно избранный кучкой бояр и «выкрикнутый» на Красной площади толпой. Лицемер и прохиндей! Ведь именно он, проводя расследование гибели царевича Дмитрия, утверждал, что тот стал жертвой несчастного случая. Честолюбие толкало его на самые отчаянные поступки. Он составил заговор против Самозванца, когда тот находился на вершине успеха, и избежал казни только за счёт его благодушия. А затем принимал активнейшее участие в церемонии свадьбы «Дмитрия» с Мариной Мнишек, стойко отстаивая православный канон. И с таким же энтузиазмом возглавил заговор, который привёл к убийству соперника. Пройдёт время, и его привезут в Польшу как пленника. Он будет стоять, жалкий, униженный, целуя руки польскому королю. И в его неприкаянном образе будет стоять униженная, обездоленная и брошенная на произвол судьбы Россия. Заняв царский престол, Василий Шуйский попытался легитимизировать своё положение и угодить всем, нацарапав что-то наподобие манифеста («покрестную» запись). Там он даёт клятвенное обязательство судить всех православных христиан «истинным праведным судом», по закону, а не по усмотрению, с помощью Земского собора. Тем самым он попытался отречься от прерогатив, сформулированных Иваном Грозным: «Жаловать своих холопов вольны мы и казнить их вольны же». Филарет был направлен в Углич на поиски подлинных останков царевича Дмитрия. Это была одна из важнейших пиар-акций: народу необходимо было внушить, что больше самозванцев на Руси не будет. Новым патриархом стал митрополит Казанский Гермоген. 20 февраля 1607 года в Успенском соборе Кремля принёс публичное покаяние вызванный сюда из Старицы патриарх Иов. Он покаялся в том, что скрыл (?) от народа, что царевич Дмитрий был убит «умыслом Бориса» Годунова, и призвал к покаянию всех. Москвичи плакали и каялись в том, что присягали Годунову, а затем «расстриге» Гришке Отрепьеву. Оба патриарха – Гермоген и Иов – «разрешили» (то бишь, простили) народ по особой грамоте, текст которой был зачитан архидьяконом.

Однако Смута не успокаивается, охватывая юго-западные уезды. Один из приспешников Лжедмитрия I, князь Шаховской (воевода Путивля), уверял, будто «царь Дмитрий» не погиб, а спасся и скрывается до поры до времени. На арену борьбы вышли «социальные низы», возглавляемые полководцем Иваном Болотниковым, человеком по-своему честным и простодушным. В советской историографии его прославят как лидера «крестьянской войны». Но правильнее её называть гражданской войной, потому что в ней участвовали не только крестьяне и холопы, но и казаки (северские, терские, волжские и запорожские), дворяне с их лидерами (рязанский – Прокопий Ляпунов, тульский – Истома Пашков и северский – Андрей Телятников) и даже наёмное войско с артиллерией. По национальному составу все наёмные армии того времени представляли собой пёструю массу казаков, татар, литовцев, шведов, поляков и прочих «немцев». Иван Болотников двинулся от Кром на Калугу и далее на Москву, чтобы свергнуть «незаконного» царя Василия. С победами и поражениями, разделываясь с дворянами и пополняя ряды «царевичами» вроде Ильи Горчакова, он берёт Тулу. Но в результате осады, вспыхнувшего голода и затопления города повстанцы вступают в переговоры с царём и, вопреки его обещаниям о помиловании, Болотникова сначала ослепляют, а потом «утопляют». Воеводу Шаховского насильно постригают в монахи.

«Остатки воров» примыкают к уже появившемуся на свет Лжедмитрию II. Усиленный отрядами литовцев и казаков, он приходит и укрепляется в Тушино. Его «признают» спасшаяся во время погрома и бежавшая из Москвы «царица» Марина Мнишек и римский папа. Ему присягают Псков, Суздаль, Астрахань, Кострома, Ярославль и множество других городов. Но реально власть под Москвой принадлежит воеводам польских отрядов Ружинскому, Лисовскому и Яну Сапеге. Казаки рыскают по окрестностям, грабя местных крестьян. «Воровская столица» Тушино представляла собой в ту пору необычайное зрелище. На вершине холма стояла просторная рубленая изба, служившая царской резиденцией. За «дворцом» располагались здания приказов и Боярской думы, жилища русской знати и шатры польских гусар. Остальная часть Тушина состояла из наспех выстроенных шалашей и палаток, буквально утопавших в грязи.

В мае 1608 года в Тушино объявился Филарет, которого будто бы привезли силой. Но Лжедмитрий II пожаловал Романова в патриархи. «Филарет, – говорил Авраамий Палицын, – был разумен, не склонялся ни направо, ни налево». Он отправлял богослужение, поминал Тушинского вора Дмитрием, в то время как за неприятие самозванца пострадали епископ Суздальский Галактион и епископ Коломенский Иосиф, принял мученическую смерть архиепископ Тверской Феоктист. А когда дела самозванца ухудшились, Филарет стал одним из инициаторов приглашения королевича Владислава на московский престол. Тушинскую Боярскую думу возглавлял князь Дмитрий Трубецкой – будущий герой освобождения Москвы от поляков. В ней заседали и бывшие приближённые Лжедмитрия I, и родственники Филарета. Осознавая, что мятежников вскармливает Речь Посполитая, Василий Шуйский заключает против неё союз со Швецией, и Карл IX посылает на подмогу Москве шведский отряд под начальством генерала Делагарди. Польский король Сигизмунд III отвечает разрывом с Москвой и осаждает Смоленск.