Исторiя Россiи 862—1917 - [47]

6. Польскій вопросъ. Но политическая фигура Ивана характеризуется ещё другою, тоже новою и столь же важною чертою. Своимъ титуломъ «государь всея Руси», энергичной защитою православія въ зарубежной Литвѣ Иванъ поставилъ новый вопросъ: кому быть во главѣ объединённой русской націи: Литвѣ или Москвѣ? Въ теченіе трёхъ вѣковъ вопросъ этотъ будетъ оставаться очереднымъ, однимъ изъ самыхъ жгучихъ и неотложныхъ. Пройдётъ длинный рядъ годовъ, пока русская жизнь сумѣетъ дать на него удовлетворительный отвѣтъ. Въ началѣ пройденнаго пути стоитъ Иванъ III, въ концѣ его — Екатерина II, а между ними Иванъ Грозный, Борись Годуновъ, два первыхъ Романова, Пётръ Великій, какъ звенья той цѣпи, имя которой Польскій вопросъ. Выковала окончательно эту цѣпь Екатерина, но ковать её началъ Иванъ. Въ этомъ его историческая заслуга; именно это дѣлаетъ его человѣкомъ новыхъ времёнъ. Въ области русско­литовскихъ отношеній по духу онъ гораздо ближе къ чужой ему по происхожденію императрицѣ-нѣмкѣ, чѣмъ къ родному отцу своему или дѣду.

Короче говоря, Иванъ III вывелъ Россію на новый путь международной жизни.

7. Зависимость отъ старины. Зато въ дѣлахъ домашнихъ, въ предѣлахъ своего Московскаго княжества, Иванъ полонъ противорѣчій. Сознавъ себя національнымъ, независимымъ государемъ и опредѣливъ себѣ мѣсто наряду съ такими же, какъ онъ, независимыми государями, онъ, конечно, не могъ не сознавать своей «государственности» и по отношенію къ самой Россіи, къ ея населенію; однако старые образы такъ крѣпко срослись съ его понятіями, что ему трудно совсѣмъ отрѣшиться отъ нихъ и перестать видѣть въ Московскомъ княжествѣ прежнее частное владѣніе, а въ себѣ ея «хозяина-примыслителя».

Иванъ понимаетъ, что онъ могущественнѣе своего отца или дѣда, сознаётъ свою силу и проявитъ её рѣзче, убѣдительнѣе: строже накажетъ за ослушаніе, пуститъ въ ходъ кнутъ — небывалую раньше на Руси позорную казнь; отрубить Ряполовскому голову, — потому-то и боятся его бояре больше; потому-то падаютъ женщины въ обморокъ отъ его гнѣвнаго взгляда, а бояре, не шевелясь, ждутъ его пробужденія, опасаясь неосторожнымъ движеніемъ нарушить его покой; но во всѣхъ этихъ дѣйствіяхъ слышится чаще разгнѣванный хозяинъ, грозный отецъ, чѣмъ государь, глава большого народа.

Что онъ ещё не выросъ въ государя во весь ростъ, свидѣтельствуютъ тѣ удѣлы, которые онъ оставилъ своимъ младшимъ сыновьямъ: государь — онъ долженъ былъ бы обдѣлить младшее своё поколѣніе; отецъ — онъ не рѣшается на это: это было бы противно стариннымъ правиламъ морали, завѣту дѣдовъ и отцовъ.

8. Противорѣчія во внутренней дѣятельности. Новое и старое постоянно борются въ нёмъ. Переселеніе непокорныхъ новгородцевъ изъ ихъ родного города на Волгу — мѣра суровая, но её можно оправдать соображеніями государственной пользы; но зачѣмъ было вносить въ неё личное раздраженіе, разореніе тысячъ и тысячъ людей? Вѣдь, разоряя новгородскія семьи, онъ разорилъ не только ненавистный ему городъ, но также и національное русское добро! То же самое можно сказать и о мѣрахъ, погубившихъ новгородскую торговлю съ Ганзой.

Сегодня онъ коронуетъ на царство внука и сажаетъ подъ стражу сына, а завтра низложитъ внука и его лишитъ свободы, а на его мѣсто поставитъ сына. Чувствуй себя въ эту минуту Иванъ государемъ, онъ навѣрно поостерёгся бы отъ подобнаго шага: вѣдь онъ наносилъ ударъ не только внуку, но и самой идеѣ государства, — идеѣ столь ещё молодой, едва начинавшей пускать первые ростки. Подобный опытъ ещё могъ безнаказанно продѣлать Пётръ Великій со своимъ сыномъ, но тамъ вся обстановка была иная: идея государства въ сознаніи общественномъ уже окрѣпла, да и на самую казнь царевича Алексѣя посылалъ не отецъ, а государь, въ заботѣ о благѣ государственномъ.

9. Двойственность. Такимъ образомъ, личность Ивана двоится: одной ногою онъ стоитъ уже въ новомъ, будущемъ мірѣ, другою — ещё завязъ въ старомъ. Первое дѣлаетъ его видною историческою личностью, съ чертами, несомнѣнно, положительными, а второе держитъ на прежнемъ уровнѣ. Тамъ его фигура облита зарёю новаго свѣта, тутъ она вся ещё въ сумеркахъ догорающаго дня. Тамъ имъ сказано новое слово, здѣсь онъ всё ещё сбивается на проторённую дорогу. Во всякомъ случаѣ, на этой дорогѣ Иванъ ничего не растерялъ изъ доставшагося ему наслѣдія; скорѣе, наоборотъ, прочно спаялъ его и такимъ хорошо спаяннымъ передалъ своимъ преемникамъ. Будущія поколѣнія въ достиженіи новыхъ цѣлей, поставленныхъ русскою жизнью, будутъ нуждаться въ новыхъ средствахъ, но имъ не обойтись и безъ средствъ, завѣщанныхъ Иваномъ.

10. Заключеніе. Умъ не творческій, Иванъ едва ли заслужилъ названіе Великаго, какимъ награждаютъ его нѣкоторые историки; но это не отнимаетъ у него права занимать одно изъ выдающихся мѣстъ среди дѣятелей русской старины. Это типичный представитель переходнаго времени. Уходя изъ прошлаго, онъ ещё не затворилъ за собою окончательно дверей; но онъ первый пріотворилъ дверь туда, куда потомъ пришлось идти всей Россіи.

VI. Судъ исторіи. Оцѣнка русскими исто­риками личности и дѣятельности Ивана III

1. Карамзинъ (1816). Карамзинъ ставитъ Ивана III на очень высокое мѣсто. По его мнѣнію, это дѣятель не только русской, но и всемірной исторіи. Не обладая привлекательными свойствами Мономаха или Дмитрія Донского, онъ «стоитъ какъ государь на высшей степени величія». Его осторожность не можетъ плѣнить насъ; иногда она кажется даже боязливостью и нерѣшительностью (поведеніе на р. Угрѣ, въ виду полчищъ хана Ахмета), но она подсказана благоразуміемъ; благодаря ей «твореніе» Ивана пріобрѣло надлежащую прочность, устойчивость и пережило его самого. Александръ Македонскій оставилъ послѣ себя одну славу, государство его распалось; Россія времёнъ Олега, Владиміра Св., Ярослава Мудраго тоже погибла въ нашествіе монголовъ, Иванъ же III оставилъ послѣ себя «государство, удивительное пространствомъ, сильное народами, ещё сильнѣйшее духомъ правленія». Онъ создалъ нынѣшнюю Россію. Не высказываясь прямо, Карамзинъ готовъ поставить Ивана выше даже Петра Великаго. «Государствованіе Іоанна III есть рѣдкое богатство для исторіи; по крайней мѣрѣ не знаю монарха, достойнѣйшаго жить и сіять въ ея святилищѣ». — Весь 12-томный трудъ Карамзина не безъ основанія носитъ названіе «Исторіи государства Россійскаго»: вниманіе автора сосредоточено главнымъ образомъ на развитіи русскаго государства и русской государственности, и Иванъ III, при которомъ Русская земля дѣйствительно выросла въ государство, пріобрѣлъ въ его глазахъ особенно видное значеніе.