Исторiя Россiи 862—1917 - [115]

И тѣмъ не менѣе идея пережила острый кризисъ, не только не погибла, но пустила даже новые ростки и углубила прежніе корни.

3. Потребность въ сильной власти. Сильной власти требовала сама жизнь. Развалъ, созданный Лихолѣтьемъ, настолько расшаталъ государственный организмъ Россіи, что, только повинуясь единой, независимой волѣ, возможно было справиться съ предстоящей задачей — возстановить нарушенный порядокъ и вернуть страну къ прежнимъ нормальнымъ условіямъ жизни. Не такъ ли въ бурю на морѣ, — если корабль не тонетъ, то главнымъ образомъ потому, что команда безпрекословно исполняетъ приказанія своего командира?

Потребность въ такой власти чувствовалась на протяженіи всего XVII ст., потому что едва успѣли, въ царствованіе Михаила Ѳёд., наладить порядокъ, какъ онъ снова заколебался (бунты 1648, 1650, 1662 гг.), а возстаніе Стеньки Разина дало всѣ основанія опасаться, какъ бы не пришлось вторично переживать Смутные годы, едва не погубившіе Русскую землю въ началѣ этого вѣка.

4. Поддержка, оказанная Земскими соборами. Цѣнную поддержку верховной власти оказали Земскіе соборы, собиравшіеся въ XVII в.: дѣйствуя съ нею рука объ руку, они своимъ авторитетомъ воспитывали русское общество въ уваженіи и преклоненіи передъ властью государя, дѣлая это тѣмъ охотнѣе ещё и потому, что интересы ихъ и верховной власти въ значительной мѣрѣ были тожественны: по составу соборы являлись представителями преимущественно среднихъ классовъ: служилыхъ людей; отъ правительства они ждали себѣ вотчинъ и помѣстій, запрещенія крестьянскихъ переходовъ, что было на руку и самому правительству, желавшему, чтобы государственныя земли по возможности не пустовали, но принимали активное участіе въ несеніи военной службы.

5. Внѣшнія условія, благопріятствовавшія развитію абсолютной власти

а) Худородные люди. Ивану Грозному ещё приходилось считаться съ княжатами, теперь же мѣсто титулованныхъ и родовитыхъ бояръ заняли преимущественно люди худородные, безъ прошлаго, безъ традицій, освящённыхъ временемъ; прежніе бояре могли ссылаться на традиціи, какъ на своего рода неписаное право, новые же, худородные люди всѣмъ были обязаны милости государя и даже на самыхъ высокихъ постахъ всегда чувствовали полную зависимость свою отъ него.

б) Рознь классовъ. Съ другой стороны, рознь классовъ, рѣзко обозначившаяся въ Смутное время, не заглохла и теперь. Населеніе Московской Руси XVII в. дѣлилось на двѣ основныхъ группы: служилыхъ и тяглыхъ; первая группа кормилась на счётъ другой; вторая кормила первую. Повинность кормленія была тяжёлая, и тяглецъ старался уклониться отъ нея (бѣга на окраины государства, закладничество), переложить при случаѣ часть своего тягла на своего же собрата, а то и прямо поживиться на его счётъ: посадскіе люди закидывали правительство жалобами на то, что крестьяне устраивались на посадскихъ земляхъ слободами, конкурировали въ промыслахъ и торговлѣ, не участвуя, однако, въ общемъ несеніи повинностей.

Была ещё третья группа — духовенство. Оно стояло особнякомъ, и его интересы не совпадали ни съ первой, ни со второй группой. Хотя и въ болѣе слабой степени, оно тоже должно было кормить служилый классъ; но льготныя условія, на какихъ оно владѣло своими обширными землями, ставили духовенство въ привилегированное положеніе: оно, въ свою очередь, кормилось на счётъ тяглаго класса. Недаромъ жалобы крестьянскихъ общинъ на закладничество, а посадскихъ людей — на усиленный ростъ слободъ направлены были главнымъ образомъ противъ монастырскихъ земель, куда охотно стекались и закладники, и слобожане благодаря выгоднымъ условіямъ, какія тѣ могли предложить имъ.

Рознь интересовъ мѣшала этимъ трёмъ группамъ дѣйствовать совмѣстно и солидарно, какъ дѣйствовали онѣ, напримѣръ, въ Англіи, гдѣ рѣзкаго антагонизма между сословіями никогда не существовало и гдѣ потому сословія добились сравнительно легко участія въ управленіи государствомъ.

в) Патріаршество. Учрежденіе патріаршества не сдѣлало церковь самостоятельнѣе; она и теперь, какъ раньше, осталась орудіемъ въ рукахъ свѣтской власти. Владѣя обширными землями, церковь видѣла въ царѣ источникъ своего богатства, а это ставило её въ зависимое положеніе, до извѣстной степени связывало ея дѣйствія. Если титулъ «великаго государя», присвоенный въ царствованіе Михаила Ѳёд. патр. Филарету, и усилилъ авторитетъ главы Русской церкви, то самъ патріархъ — отецъ молодого царя, новичка на престолѣ — использовалъ этотъ авторитетъ скорѣе въ интересахъ фамильныхъ, чѣмъ въ интересахъ самой церкви.

Попытка Никона поставить власть патріарха независимо и даже выше власти царской не имѣла подъ собою почвы и скорѣе послужила ей на пользу; своимъ неуспѣхомъ она лишь подняла особу государя на новую высоту: съ удаленіемъ Никона въ Воскресенскій монастырь наступилъ болѣзненный для церкви періодъ междупатріаршества (1658—1667); управленіе церковью фактически перешло въ руки царя Алексѣя, что пріучало видѣть въ нёмъ не только государя-самодержца, но и безапелляціоннаго повелителя также и въ церковной жизни, такъ что позже Петру Великому оставалось сдѣлать всего одинъ шагъ, чтобы нанести рѣшительный ударь патріаршеству и окончательно поработить Русскую церковь.