Исторiя Россiи 862—1917 - [100]

Иначе смотрѣлъ на дѣло царь Алексѣй. Онъ находилъ, что Малороссія намъ дороже, необходимѣе, и настоялъ на заключеніи Кардисскаго мира. И онъ былъ правъ. Прежде всего для массы народной борьба за Малороссію была понятнѣе, ближе къ сердцу: тамъ жили свои, родные братья, терпѣвшіе за православную вѣру, и потому война съ поляками пользовалась въ обществѣ большею популярностью. Отнимая у Польши Малороссію, въ извѣстной степени ей какъ бы отплачивали за зло, причинённое въ Смутные годы, а зло это чувствовалось всѣми ещё живо и болѣзненно. Между тѣмъ пользу и необходимость моря сознавали немногіе, большинство готово было видѣть въ завоеваніи его скорѣе зло, чѣмъ благо: сближеніе съ Западомъ многихъ пугало — какъ бы не пошатнулись устои и завѣты родной старины!

Кромѣ того, причины русско-польскаго разлада были настолько жгучія, что надѣяться на прочный миръ съ поляками, прежде чѣмъ имъ не будетъ нанесёнъ рѣшительный ударъ, было трудно. Наконецъ, царёмъ руководило ещё одно соображеніе, чисто военнаго характера. Ни Кіевъ, ни Смоленскъ, т. е. ни среднее, ни верхнее теченіе Днѣпра ещё не были въ нашихъ рукахъ; царь Алексѣй опасался начинать серьёзное дѣло въ такой обстановкѣ: финское побережье лежало далеко, и рискованно было «рубить окно», имѣя въ тылу сосѣда, который навѣрное не умедлилъ бы использовать первое же наше тамъ затрудненіе и свести съ нами счёты. Одно дѣло завоевать Нарву или занять устья Невы, другое — удержать ихъ. Безъ опоры въ тылу мы рисковали очутиться въ такомъ же положеніи, отъ какого ещё недавно предусмотрительно избавили себя, отказавшись (1642) отъ предложеннаго намъ Азова. Иное дѣло послѣ Андрусовскаго и особенно Московскаго договора 1686 г.: твёрдая позиція, занятая на Днѣпрѣ, дозволила гораздо свободнѣе развернуть свои силы въ шведскомъ направленіи и самую Польшу использовать въ своихъ интересахъ — это и не замедлитъ сдѣлать Пётръ В. черезъ какихъ-нибудь 14 лѣтъ (1700).

X. Войско

1. Ростъ военныхъ силъ. Продолжительныя войны, необходимость постоянно готовиться къ нимъ, держать себя начеку и неустанная забота объ охраненіи южныхъ границъ легли тяжёлымъ бременемъ на страну, потребовавъ отъ нея громаднаго напряженія силъ. За 50 лѣтъ (1631—1681) численность арміи увеличилась въ 5 разъ, съ 33 тыс. человѣкъ до 164 тыс., не считая 50 тыс. малорусскихъ казаковъ.

2. Военные округа. Въ то же время существенно измѣнилась самая обстановка военныхъ дѣйствій. Благодаря военнымъ успѣхамъ границы государства значительно раздвинулись, и сосредоточивать военныя силы по-прежнему на близкомъ разстоян­іи отъ столицы, посылая ихъ отсюда ежегодно на дальнія разстоянія, стало невыгодно; на окраинахъ пришлось держать постоянно значительное число служилыхъ людей, и управлять всѣми ими изъ Москвы было теперь тоже неудобно. Это побудило московское правительство создать вмѣсто одного военнаго центра, московскаго, нѣсколько. Такъ возникли новые военные округа, или, какъ ихъ тогда называли, разряды. Каждый изъ разрядовъ вѣдалъ извѣстнымъ числомъ полковъ, которые формировались изъ жителей городовъ и уѣздовъ, приписанныхъ къ данному округу. Всего къ 1681 году существовало 9 разрядовъ. Они развились постепенно изъ прежняго Московскаго, бывшаго раньше единственнымъ на всё государство. Сперва выдѣлились два округа при Михаилѣ Ѳёд. — Рязанскій и Украинскій; потомъ пять при царѣ Алексѣѣ — Новгородскій, Сѣверскій (для Путивля, Мценска и Курска), Бѣлгородскій, Тамбовскій и Казанскій; наконецъ, два при царѣ Ѳёдорѣ — Владимірскій (для Ярославля и Костромы) и Смоленскій. Московскій же округъ сохранился на старомъ основаніи, суженный до предѣловъ одного Московскаго уѣзда. Онъ завѣдовалъ московскими дворянами.

3. Войска иноземнаго строя. Одновременно приложено было много старанія къ тому, чтобы поднять качественный уровень вой­ска. Вызванные изъ заграницы иноземные офицеры-инструкторы обучали войско новому иноземному строю; подъ ихъ руководствомъ возникли полки рейтарскіе (конница), солдатскіе (пѣхота) и драгунскіе (смѣшанные, конно-пѣшіе). Эти полки такъ и стали называться полками иноземнаго строя, въ отличіе отъ прежнихъ, старой выучки (стрѣльцы, пушкари и др.).

Отличаясь по строю, эти войска отличались отъ старыхъ также и по способу ихъ комплектованія: въ рейтарскіе полки брали одного рекрута съ 100 дворовъ, набирая ихъ не только съ даточныхъ помѣщичьихъ и монастырскихъ, но изъ охочихъ людей (добровольцевъ); въ полки солдатскіе — одного рекрута ставили каждые 20 дворовъ, тоже изъ даточныхъ и охочихъ. Новымъ полкамъ платили жалованіе и выдавали оружіе. Такой порядокъ явился переходомъ къ будущей системѣ рекрутскихъ наборовъ въ томъ видѣ, какъ она позже (при Петрѣ В.) возникла и продержалась въ Россіи вплоть до введенія въ ней всеобщей воинской повинности (1874).

4. Постоянные офицерскіе кадры. Новую армію пока ещё нельзя было назвать регулярною: она ещё не стала постоянною, какою сдѣлается при Петрѣ В.: кончалась война, и полки, стараго и новаго строя, безразлично, распускались по-прежнему по домамъ. Однако всё же и въ мирное время, осенями, послѣ уборки хлѣбовъ, ихъ теперь собирали въ опредѣлённые пункты и обучали военному дѣлу. Командный же составъ, офицеры, числился на службѣ и безъ войны и съ этою цѣлью устраивался на жительство въ городахъ, поближе къ расположенію своихъ полковъ. Наличность постоянныхъ офицерскихъ кадровъ значительно облегчала, въ случаѣ похода, переходъ войска съ мирнаго положенія на военное.