История ромеев, 1204–1359 - [340]

72. Насколько одуревшим, пораженным безумием и совершенно больным должен быть тот, кто будет такое советовать, равно как и тот, кто его будет слушать! Сказанное тобою было бы гораздо умнее, если бы относилось только к твоим собственным словам и письменам, ибо они одни сегодня далеко отстоят от благочестия, и тебе следовало бы сказать: «вовсе не в паламитских словах или письменах надо понимать благочестие», — а ты выразился неопределенно, чтобы, удалив слушающих тебя от доказуемых слов и письмен благочестия, иметь легкую возможность поить их ядом твоего нечестия.

73. Но я с удовольствием услышал бы от тебя, что это за дела, в которых ты в своем возражении хвастливо положил благочестие, а затем замолчал, ничего не разъяснив. Это, конечно, обычное прикрытие твоего невежества твоими бессущностными и несуществующими божествами. Ибо если ты говорил о божественной и триипостасной природе, то почему не пояснил? Впрочем, этого стоит желать, но не стоит надеяться, ибо для сего многого недостает: не твое это — правильно мыслить и говорить о Боге. Но ты называешь делами эти твои бессущностные и бесчисленные божества, которым невозможно существовать ни сейчас, ни когда-либо потом. Ибо то, что бессущностно и нетварно, по необходимости должно быть названо совершенно никак не существующим. Такова нелепость твоих догматов и твоя забота — о, дурная голова! — убедить верить в ничто.

74. Ибо если, согласно твоему совету, отменить божественные слова и письмена, которые являют истинное положение вещей, то какое и откуда возьмется еще исповедание веры? Откуда и какое будет у желающих веровать благочестиво знание о Боге, сотворившем нас?

Я мог бы еще много говорить об этом, но, поскольку время не позволяет, нужно перейти к другому.

Что ты, новый богослов, имеешь в виду, когда говоришь, что Бога мы познаём из энергий? Или, слыша, что из дел [Божиих], являемых нашим физическим глазам, мы познаем неяв-ляемого [им] Бога[1826], ты не понял этого? Ибо то, что и результаты [действий] суть энергия, мы немногим ранее показали. И еще ты слышишь, как в другом месте Писание говорит, что на Творца дивятся из-за величия и красоты творений, ибо это значит [псаломское] Небеса проповедуют славу Божию[1827]*. И подобным же образом говорит Иоанн Дамаскин: Невидимый по природе Бог делается видимым благодаря [Его] действиям[1828], будучи познаваем из устроения и управления миром[1829].

75. Идя дальше, найдешь, что Василий Великий и сам в этом же письме разъясняет свои слова: Ибо из того, что «море и ветры повиновались Ему»[1830], апостолы познали Его божество. Итак, от действий[1831] [происходит] знание, а от знания — поклонение[1832].

Видишь, как он говорит: «из содеянных[1833] чудес»? Ибо их он подразумевает, когда говорит о нисходящих или показываемых нам энергиях.

76. Но ты, похоже, даешь [нам повод] думать одно из двух: либо ты [неверно] воспринял это речение на слух, мимоходом услышав; либо, читав письмо, не понял. И с тобой случилось то же, что с человеком, который в полдень, когда самый яркий свет, устремит глаза к солнцу, а затем по слабости опустит взгляд на землю и увидит на ней призраки многих и разнообразных цветов, которые все, будучи ложными и несуществующими, его больным глазам кажутся истинными. Или, скорее, как пьяные видят вещи не согласно [их] природе, но вместо одного им кажется другое, поскольку зрение их обуревается волнами от скопившейся вокруг мозга влаги и как бы неправильно погружается в видимое, так и ты, руководимый великим невежеством, совершенно не в силах понять, чем по своей природе является сказанное божественными отцами. Именно так те, кто из трюма переходят на капитанский мостик[1834] и от сохи — к богословию, всякому говоримому о Боге слову придают телесный смысл, а всякую вещь, имеющую телесное очертание, побуждаются дерзать называть божеством и провозглашать нетварной».

77. Вслед за тем великий логофет[1835], муж мудрый и понявший сказанное лучше всех присутствовавших там тогда представителей знати, говорит Паламе, все еще пытавшемуся выкрикивать эту свою странную и в высшей степени неуместную чушь:

«Я вижу, человек, что ты сейчас не иного чего добиваешься, как того, чтобы завоевать себе славу у невежественных людей и не казаться проигрывающим своим оппонентам. Но эти слова истины ясны и неоспоримы, и сами в себе имеют достоверность. Ты слышишь, как они, приводимые Григорой, тут же сами собой показывают ошибочность высказываемого тобою. Ибо ты не можешь ответить абсолютно ничего здравого, но, когда от тебя требуют привести свидетельства от Писаний, прямо указывающие на большее количество нетварных, отличных от триипостасной природы, [78.] ты, вовсе не будучи в состоянии ни у одного из святых найти хоть какое-нибудь свидетельство, сочиняешь их сам от себя, что есть верх нелепости. Постоянно впадая из одного новшества в другое, ты тем самым прямо навлекаешь на себя очевидное обвинение в беззаконии. Ибо пытающийся сам от себя произвольно учить догматам, когда тот, в чьих силах воспрепятствовать, позволяет и даже поощряет [это], скоро изгонит отовсюду благочестивую отеческую веру.