История ромеев, 1204–1359 - [109]

3. С наступлением уже весны множество скифов, переправившись через Истр, прошло всю римскую Фракию до самого Геллеспонтского моря. Здесь, случайно встретившись с некоторыми из тех турков, которые разбойнически часто переправляются чрез Геллеспонт опустошать всю приморскую Фракию, скифы с ожесточением напали на них, как собаки на мертвое тело, и одних связанными взяли с собой, а других изрубили. Это нашествие скифов не было подобно другим предшествующим. Прежде они, двинувшись подобно потоку, стремительно низвергающемуся с горы, и захватив все встретившееся на пути, на другой же день удалялись назад. Но теперь они так замедлили, что в течение целых 50 дней не переставали грабить и опустошать страну, доводя ее до крайне бедственного положения. Потом удалились, имея при себе множество пленных — более 300 000, как говорили многие. Причиною такого набега, по словам некоторых, было то, что римляне не позаботились послать обычных даров правителю скифскому и его вельможам. Это страшное нашествие предуказано было и лунным и солнечным затмением[341], из которых одно случилось на 16-й день после другого. Именно: лунное было тогда, когда солнце находилось в первой части Рыб, а солнечное — когда солнце прошло уже пятнадцатую часть этого знака. В это время царствовал в Трапезунде Василий, сын Алексея Комнина, которого власть, как отцовское наследство, была уже прочно закреплена за ним после продолжительной борьбы и который имел супругою побочную дочь царя, Евдокию[342]. Между тем умер насильственною смертью правитель Этолии и Акарнании граф Иоанн[343]: Божественное правосудие, видно, наконец покарало и его, как и его предшественников. Он достиг власти, убивши своего брата, подобно тому, как последний убил своего дядю по матери. А так как божественное правосудие не оставляет навсегда злодеяниям оставаться безнаказанными, то и он лишился жизни насильственно, от яда, незаметно поднесенного ему его собственной женой. Она, вследствие больших семейных неприятностей боясь погибнуть от своего супруга, наперед сама погубила его и таким образом вместе с двумя малолетними сыновьями сделалась наследницею власти над этолянами и акарнанянами. Что же касается до царя, то он давно уже и много раз слышал от весьма многих лиц, что те судьи, которые клялись судить справедливо и не нарушать правды лицеприятием и о которых мы уже упоминали выше[344], забыв свои письменно данные страшные клятвы, забыв свои обязательства пред церковью и царем, творят суд не неподкупно, но бесстрашно берут взятки, кривят правосудием и, что еще хуже, принимая подарки с обеих прикосновенных к делу сторон, не оканчивают судных дел, но, вручая тяжущимся одному за другим выписки из дел, содержащие судебные мнения, отпускают их с прежними обвинениями и прежнею враждою одного против другого. Царь, говорим, от многих лиц слышал об этих и тому подобных вещах, но сперва не мог поверить, полагаясь на важность данных судьями клятв. Наконец в собрании епископов и пресвитеров, составившемся в великом и святом храме святой Софии под совместным председательством его самого и патриарха, он предложил каждому желающему принесть жалобы на тех судей. И вот было высказано множество неопровержимых обвинений, — больше, чем царь прежде слышал. Оставляя прочее, что было в собрании, скажу только, что из четырех судей лишь один оказался невинным во взяточничестве. Остальные же, опасаясь быть растерзанными от народа, поспешили сами себя осудить; они обещали возвратить взятое кому следует и совершенно отказались от судопроизводства. Кроме того, епископ из числа их был лишен сана и низвержен. Все же они определением царя были высланы из столицы.

4. С началом лета фракийцы опять подверглись прежнему бедствию от азиатских турков. Привыкши всегда прогонять римлян, они когда бы ни захотели смело перебирались во Фракию и жестоко опустошали ее. Из них в настоящее время оставались спокойными только те, которые владели Иониею и ближайшими местами по причине условий, недавно заключенных с царем при Фокее, о чем мы говорили. Населявшие же землю около Трои и берега Геллеспонта переправились на множестве кораблей чрез пролив и с лошадьми и, сильно опустошив Херсонес, отсюда вторглись во внутренность Фракии, в то время, как царь находился в Дидимотихе. Не имея достаточно войска, он не решался встретиться лицом к лицу с неприятелем, но и не отказывался делать засады, проводя ночи под открытым небом и подвергаясь голоду и жажде. Наконец встретившись с некоторою частью врагов, выходивших на добычу, он отнял добычу и без труда истребил их, бывших в числе 130 отборных воинов. Остальные, узнав об этом, отправили к царю посольство и, заключив договор, тотчас же удалились домой. А царь на третий день после этого прибыл в Византию, спеша посетить Этолию, где дела находились в дурном положении по смерти ее владетеля графа и куда приглашала его для получения власти супруга этого графа. Но еще в это самое лето и в то время, когда царь готовился в путь, пришла весть из Азии о другой опасности. Именно, извещали, что правитель вифинский Орхан, сын Атумана, давно уже тайно собиравший военные силы, наконец составил у себя такое войско, которого вполне достаточно для выполнения его замысла, — что это войско, как уже вполне готовое, он намерен немедленно переправить из Азии с двух пунктов, с Иера и с Пропонтиды, к предместьям Византии, так как они до сих пор еще оставались целы от вражеских нападений. У него было предположено, истребив наперед всех городских жителей, занятых вне города уборкою хлеба, и всех обитателей окрестных сел, занять потом две ближайшие к городу крепости и отсюда, как из твердой точки опоры, действовать против византийцев. Зная, что римляне не имеют достаточных сил, будучи истощены и изнурены недостатком в деньгах и частыми набегами врагов, и, кроме того, имея на своей стороне галатских латинян, он надеялся без всякого труда овладеть столицею. Услышав о неожиданном нашествии врагов, царь, хотя и не имел времени сделать надлежащие приготовления, счел однако ж необходимым выйти на борьбу и без приготовления, имея вместо всякого запаса оружия и войск крепкую веру и твердую надежду на Бога. Итак, отобрав 20 сильных и 40, какие случились, воинов, он посылает их сухим путем, отдав их под начальство великого доместика Кантакузина, а сам с тремя невооруженными триирами отплывает против вражеских кораблей. Между тем варвары имели у себя 24 корабля и, отплыв из азиатских пристаней Пропонтиды, пристали около третьего часа ночи у Регия, — местечка, отстоящего от столицы не меньше, как на 120 стадий. Высадившись здесь, они тотчас отправились на добычу и рассеялись в разные стороны прежде, чем узнали о том туземные жители. И запылали гумна, и раздались вопли жен и детей, увлекаемых насильно! Около девятого часа ночи, когда начало уже светать, прибыл сюда с 70 всадниками великий доместик и, нашедши варваров в разброде; вырезал их, как вырезают жнецы поле, готовое для жатвы. В то же время и царь, достигнув варварского флота, захватил 14 кораблей и избил находившихся на них стражей. Остальные 10, предуведомленные некоторыми из варваров, прибежавшими к ним, предались скорому бегству. С восходом солнца, вышедши на сушу, царь увидал дело величайшее, которому подобного не представляет история. Оно показывало со всею ясностью, что все зависит не от хотящего или бегущего, но от милующего Бога (Рим. 9, 16). Солнце не достигло еще полудня, как варваров было изрублено до тысячи и до 500 взято в плен; тогда как из римлян не погибло ни одного воина, а пало только значительное количество лошадей, потому что варвары, будучи пешими, не могли ничего сделать вооруженным всадникам и в отчаянии свирепо бросались на лошадей. Римляне, долгое время находившиеся в глубоком отчаянии, при этом оправились, ободрились и укрепились твердою надеждою на Бога. Все были твердо уверены, что случившееся не было делом человеческим, но что десница Господня совершила это и мышца Его сокрушила непобедимую силу вражью. В самом деле, можно ли было ожидать этого в такое трудное время, когда дела римлян находились в отчаянном положении, а варвары, издавна привыкши побеждать, приобретали более и более дерзости? Из сражений, которым мы удивляемся в истории по огромному количеству воинов, падших с той и другой стороны, не много найдется таких, в которых было бы столько убитых и столько взятых в плен, сколько теперь — от одних 70 воинов. На следующий день царь, опять вооружившись блистательным образом и на море, и на суше, отплыл в залив Иера, надеясь настигнуть убежавших туда, как слышно было, варваров. Но он обманулся в своей надежде, потому что варвары, узнав о поражении своих соплеменников, ушли оттуда. Возвратившись оттуда домой, царь вышел ночью из дворца и прошел пешком 45 стадий до святого храма пречистой Богоматери Одигитрии, чтобы от всей души вознести Ей благодарственные молитвы.