История Роланда - [20]

И мир сразу замер, затих.

Вот с тех пор у нас в городе и стало спокойно, детушки.

— А почему мичман? — спросил Колик, но пожарники уже поднялись и прощались: жали руки папе, делали комплименты маме, а нам подарили по красному петушку на палочке.

31. Истории безоблачного детства. О другом иноке

Когда мы были маленькими, у нас была одна ужасная привычка: ковыряться в носу. Перед сном, в таинственной темноте, полной шорохов и дуновений, по пробуждении, в сонной неге, под тяжёлым тёплым одеялом — мы лежали в кроватках и предавались нежному пороку. Но, как говорится, шила в мешке не утаишь! Однажды ранним воскресеньем к нам вошёл папа, прямо с мороза, с румяной улыбкой, с кудрявой бородкой. Наверное, он принёс нам орешки или пряники, или хотел позвать всех на каток — но чудовищное зрелище повергло его в шок. Грохоча сапогами, сшибая букеты и бессвязно восклицая, он выбежал из горницы. Горе мне! О горе мне! Дети мои! Исчадия! Слышно было, как он рыдал и сокрушался о нашей низости, а мама утешала его. А потом мама вошла к нам, села в ногах и рассказала сказку об иноке.

Давным-давно спасался в одном монастыре инок. Был он так слаб духом, что однажды рассудил — не уйти мне от козней диавола, всё равно соблазнит, как ни тщись. Но лучше грешить по-мелкому, чем по-крупному! Всё ж к Богу ближе, и наказание меньше. И чтоб от смертных грехов уберечься, решил он день-деньской в носу ковыряться. Сказано — сделано. Как только служба с работой кончались, шёл инок в свою келью, ложился на солому и палец в нос поглубже запускал. Заглянет иногда к нему диавол, и доволен: в непрерывном грехе инок. Наш человек. И дальше спешит, с добродетелью бороться. Так год пролетел, десять, тридцать, и пришло время иноку помирать. А испуская дух, сказал он: прости меня, Господи! И помер. Посмотрел на его душу Господь — и простил. А кто бы не простил? Подумаешь, в носу человек ковырялся. Зато зла никому не причинил ни малейшего. И забрал того инока к себе на небо. Как узнал об этом диавол — в бешенство пришёл! Затопал ногами, замахал кулаками — и волны пламени по аду пошли, закорчились грешники. Обманул меня хитрый инок! Затряс головой, защёлкал зубами — такой огненный ураган поднялся, что даже чертям жарко стало. А инок сидит на облачке и посмеивается. Уже не достанешь его! И с тех пор диавол умнее стал: как увидит, что кто-то в носу колупает, сразу всех чертей зовёт, чтобы вплотную хитрецом занялись.

Ну? Хотите, детки, чтобы вами черти вплотную занялись?

И с тех пор мы никогда больше не ковырялись в носу.

32. Побег и скитания. В тепле

Вечером, выбравшись из стылой щели, я привалился спиной к баку, задрал голову и смотрел на звёзды. Под звёздами летели длинные белёсые космы — то ли низкие облака, то ли дым. Красиво. И обрамление — кирпичные стены, тёмные ветви, фонари. И та красивая девушка как раз возвращалась домой. Хотя может это была и не она, вместо каблуков — кеды. Она или не она улыбнулась мне, губы блеснули в свете фонаря. Мне повезло, что она была в подпитии: я показался ей романтичным, французским, вроде Артюра Рембо, и она повела меня к себе. Она сказала, как её зовут, но я сразу забыл. На ней были толстовка, шарф, шапка и болтающиеся шаровары. Мы поднимались по лестнице, я рассматривал шаровары, а курящий сосед делал безразличный вид. Дома она дала мне открыть шампанское и стала рассказывать, как поссорилась с бойфрендом: он такой мерзавец! Еды у неё почти не было, и я намазывал на хлеб кетчуп и ел. Хлеб и кетчуп пахли одинаково — холодильником. «Мне нравится, что ты такой олдскульный». «Что значит олдскульный?» «Ну… старомодный. Этот твой синий пиджак. Ты слушаешь метал-рок?» «Да, я слушаю метал-рок дни напролёт, но как ты узнала?» Довольная, она пошла в ванную, её шатало. Я осматривался: пыльно, все чашки или сколоты, или треснуты, чёрный чайник. Скоро она вышла. «Ты спи на диване, а я лягу на кровать». Пока она не передумала, я вдавился в диван, поскорее зажмурился и накрылся чем-то наощупь. Она ходила, шуршала пакетами, потом наконец выключила свет и скрипнула. «Ох, как мне холодно». Я старательно задышал, притворно ровно. Было немного страшно, но она заснула мгновенно. Кутаясь в плед — это оказался клетчатый плед — я прокрался на кухню и сел на корточки, уперев колени и ладони в горячую батарею, а голову положил на подоконник. Пахло тёплой пылью. Всё те же звёзды, космы, ветви, но теперь в двойной оконной раме, в тепле.

33. Истории безоблачного детства. О падениях и взлётах

Ещё один наш сосед, юго-западный, был на редкость приятным и приветливым человеком. Он всегда первым здоровался из-за забора, неизменно мило улыбался и любил напевать что-нибудь итальянское. Частенько он заходил к нам поболтать, приносил домашнее вино для папы и пионы для мамы, а нас угощал шоколадными конфетами. Утончённый и впечатлительный, он охотнее всего говорил о поэзии или о музыке, взволновавшей его. А однажды завёл такой разговор:

— Не замечали ли вы, друзья мои, что состояние нашей души непрерывно колеблется, но при этом статистически равновесно? Если сегодня у нас приподнятое настроение, то назавтра нужно с большой вероятностью готовиться к хандре? И наоборот, если вечером мы грустим, то утром наверняка будем веселы? И что чем сильнее взлёт, тем ниже грядущее падение?