разумный вид, возможно исчезнет с лица планеты, м-да… Между тем, генетические эксперименты, на которые возлагались весьма большие надежды, пока не привели ни к чему особо выдающемуся. Если алфавит жизни дался легко, то правила составления слов и фраз на этом языке были известны, мягко говоря, весьма смутно, не говоря уж о возможности написать книгу, которая была бы полноценным живым существом, способным жить и размножаться… и кормить своей плотью прочих участников пищевой пирамиды. А пока избежать серьезных неприятностей помогало только насыщение атмосферы углекислым газом – мера временная и с плохо непредсказуемыми последствиями. Два процента… два процента углекислоты – было тем самым пределом, за которым начиналось вырождение биосферы. Учитывая выверты мирового океана, с легкостью поглощавшего миллионы тонн этого газа в холодных высоких широтах планеты, что бы, даже при небольшом повышении температуры, с такой же простотой вернуть его в атмосферу ближе к экватору, создавая локальные концентрации, губительные даже для форм жизни, питающихся этой самой углекислотой – полтора процента были рубежом, ради безопасности планеты, за который не рекомендовалось заступать ни под каким видом. И этот предел пока не был достигнут, давая несколько десятилетий передышки перед... перед концом. Перед вымиранием Вида Разумных, к которому причислял себя и Старик. Существовал еще один комплексный трюк, способный превратить эти десятилетия почти в бесконечность, но он требовал чрезвычайных, для нынешнего состояния промышленности, напряжений сил, неимоверных затрат, в том числе и временных, но в случае выигрыша, позволял забыть о подступающем холоде если не навсегда, то очень, очень надолго. Речь идет о системе высокоорбитальных тонкопленочных зеркал-линз, перенаправлявших бы на планету солнечный свет, бесполезно изливавшийся светилом в пространство. КРОМЕ ТОГО – уже говорилось, Мать Природа не спешила раскрывать свои тайны пред генетиками, и в ближайшее десятилетие точно не предвиделось никаких сверхестественных ПОДВИЖЕК в понимании как устроена жизнь. НО! Зачем изобретать заново то, что природа уже создала миллионолетия назад. В запасниках института хранилось много экспонатов, представлявших собой обломки существ живших ДО катастрофы, когда взбесившееся чужое солнце почти выжгло жизнь на этой планете, оставив целым лишь хилые поросли частью еще неисправленных ошибок, частью просто не успевавших за гонкой жизни видов, ютившихся на задворках мира, либо у корней действительных хозяев жизни, некогда заполонявших мир. Заполнявших собой Мир в том числе и в периоды, судя по заявлениям геологов, когда на планету приходили Большие Льды. Осколки чужой жизни. Увы, на суше не уцелело почти ничего, а океан – не лучшее хранилище для памяти. Так что генетические остатки, добытые из этих осколков прошлого походили скорее на сети, в которых, как известно, дыр много больше, чем материи. НО, у нашей планеты есть сестра, так же выносившая жизнь в толщах океана, и, судя по спектру отраженного ей света, в ее атмосфере в большом количестве был обнаружен столь агрессивный газ как кислород, и более того – составы атмосферы двух планет-соседок оказались почти идеентичны. С точки зрения обитателей родной планеты Старика, жизнь на ее соседке была невозможна. (Но ведь наличествовала!) На четверть большая сила тяжести на ее поверхности, в воде грозящая большим перепадом давления при смене глубин. Немаленький – почти треть к оси эклиптике наклон планеты, предвещал весьма значительные сезонные перепады температур. Наличие огромных массивов суши и, между ними, глубоких и сверхглубоких океанов, почти не приспособленных к жизни, оставлял, для сколь-нибудь комфортного – с точки зрения соплеменников Старика – существования совсем незначительные шельфовые полосы вдоль экваториальных и субэкваториальных частей материков, а не множества неглубоких морей, увенчанных вершинами бесчисленных архипелагов, как на родной планете. Неудобства так же способна была доставлять более массивная атмосфера, способная порождать значительные бури. В общем, планета была далеко не близнецом родине Старика, а напоминала скорее старшую, более суровую сестру. И вот в таких немыслимых условиях процветала жизнь, о чем недвусмысленно свидетельствовало высокая концентрация кислорода в атмосфере. Но это то и было ценно – если жизнь ухитрялась уцелеть в таких условиях, то она, хоть и строилась из тех же элементов, и на тех же принципах, что и на нашей планете, но
точно совершенно по другим рецептам. А имея три точки отсчета: наше прошлое, наше настоящее, и образцы органики с другой планеты, генетикам гораздо проще было бы добиться прорыва в понимании начал и основ в устройстве ЖИЗНИ.
ВОЗМОЖНОСТЬ обогреть планету, как и ВОЗМОЖНОСТЬ добраться до генетических секретов, взращенных иной планетой, вот уже три сотни лет занимали умы ученых, упираясь тем не менее в – до недавних пор – казалось бы непреодолимое препятствие. Дело было не в отсутствии ракетной техники и систем жизнеобеспечения, способных вывести на орбиту планеты станцию, достаточно вместительную и совершенную, что бы создать сносные условия для жизни и работы некоторому числу космонавтов. Более того, орбитальная группировка, управляемая автоматами, начавшая создаваться полсотни лет назад, была уже достаточно велика. Причина была в хрупком строении нас самих, с легкостью, благодаря пластичному хрящевому скелету, переносящего огромные перепады давления, и… как оказалось, совершенно неспособных, из-за того же непрочного скелета, выносить значительных ускорений. По крайней мере, ускорения, при нашей несовершенной технике, необходимые для достижения первой космической скорости, для вывода на орбиту планеты сколь-нибудь значительного груза, убивали представителя нашего вида гарантированно. При чем, если внутренние органы страдали от деформации несильно то мозг, заключенного, пусть в толстую, но весьма пластичную хрящевую скорлупу, в силу своего объема и массы, не мог уцелеть при столь высоких ускорениях – это-то и было основной проблемой. Решением этой задачи как раз и занималась группа Старика. Пришлось пойти против природы, или точнее – заключить с природой компромисс, искусственно: либо инъекциями, либо хирургически, с помощью имплантантов, укрепить мозговую оболочку. Вот только, инъекции надо было начинать еще на стадии формирования плода, хирургический же метод навсегда делал пациента инвалидом, способным существовать лишь в некотором малом диапазоне давлений. Было решено использовать оба метода: хирургический – весьма ограниченно и только с добровольцами. Первостепенной задачей этих добровольцев была подготовка орбитальной группировки к заселению основной группой космонавтов – монтаж, наладка, ремонт орбитальной техники. В планы Мудрейших Ордена входило, на данном этапе, строительство полноценных космической верфи, пригодной для сборки на ней, из модулей, доставленных с поверхности планеты, кораблей, способных достичь соседней обитаемой планеты. А так же запуск к соседке первых автоматических систем, несущих запасы пищи, топлива, запчастей, научных приборов, инструментов и расходных материалов. Кроме того, выжившие космонавты первой группы, спустя несколько лет должны были стать наставниками космонавтов второго потока, более многочисленного. Сначала коллегиально было принято решение вырастить масимально возможно «горячих» детей – помимо того, что это давало будущим космонавтам беспрецедентно высокую реакцию, это же позволяло сэкономить несколько лет, поскольку эти дети, при ускоренном метаболизме, соответственно росли, развивались и учились гораздо быстрее своих обычных сверстников. Правда, пришлось бы содержать их в искусственно созданной среде – что было бы непринципиально, раз большую часть жизни им бы пришлось работать в космосе. Старик воспротивился этим планам. По его мнению, несколько лет ничего не решали, более того, позволяли достроить требуемые орбитальные объекты. Да и ускорение ответной реакции «горячих» детей, было не столь велико, что бы, к примеру, на космических скоростях уклониться от столкновении с метеоритом – подобные задачи должны били решать пристойно спроектированные автоматы. Зато потеря трети жизни, из-за ускоренного обмена веществ, столь дорогостоящих космонавтов не возместило бы ничего. Далее, по мнению Старика, в столь непростых условиях, каковыми обладал открытый космос, астронавты могли работать
