История Разума в галактике. Старик. Начало - [3]

Это были небольшие (для морских глубин – в которых порой встречались поистине гигантские монстры) мягкие, почти аморфные существа. Прямые предки этого вида когда-то давно, на заре эволюции, сумели выбраться на сушу, и даже какое-то время провели на ней, но, не выдержав изменяющегося климата, не успевая за развитием конкурентов, вынуждены были вернуться в океан. А потом отступить глубже, и еще глубже, уступая свое место более успешным созданиям. Ныне средний представитель данного вида выглядел как… мешок с ворохом щупалец. Мешок, служивший им телом, был, конечно, надет на какое-то подобие скелета, но… за ненадобностью и даже вредностью на таких глубинах, костная масса выродилась в очень пластичную хрящевую ткань. То же произошло с конечностями, переродившимися в некое подобие щупалец, впрочем, вооруженных отнюдь не рудиментарными пальцами. Более того, протискивание тела сквозь вязкую толщу придонных глубин явно пошло им на пользу, они окрепли, даже обзавелись присосками, превратившись в грозное оружие и тонкий инструмент познания, ибо в столь мрачных местах тактильные ощущения были много важнее зрительных. Все чувства стали важнее зрения – впрочем, за истекшее с момента изгнания с поверхности планеты тысячелетия, глазки тварюшки, успели утратить только значительную долю цветочувствительности, а в остальном смотрели на мрачный глубоководный мир почти так же зорко, как и у их далеких предков с суши.

И вот, среди гибели большей (и лучшей) части мира, среди агонии уцелевших, для этих всеядных тварюшек наступил рай. Давление приповерхностных хищников, загонявших этих вечных жертв в придонные глубины, исчезло, поскольку эти самые хищники вымерли почти поголовно. Давление плотоядных снизу, из-за оскудения пищевого разнообразия, только возросло. Им оставался только один путь – наверх, ближе к солнцу, а обилие пищи, сыплющейся с поверхности океана в первые времена после катастрофы, давало возможность размножиться сверх всякой меры и породить массу подвидов. И в отличии от придонных хищников, генетическая память этих существ знала каково это: жить ближе к солнцу. И это знание буквально вознесло тварюшек к поверхности океана. Впрочем: вознесло – это немножко перебор. Конечно, восхождение из глубин заняло сколько-то времени – достаточно, что бы солнце уже успело подуспокоиться, перестав извергать в межзвездное пространство гибельные плети протуберанцев. Недостаток кислорода в теплой воде верхних слоев океана, так же не сильно смущал этих животинок. К этой неприятности они приспособились еще в придонных глубинах, обзаведясь там, во мраке, где распад всего, что жило и погибло в океане, отнимал у воды немалую толику растворенного в ней живительного газа, рядом полезных симбионтов. Да и собственные органы дыхания тварюшек были достаточно эффективны в покое, а в движении, когда кислорода требовалось много больше, они умели поглощать его из окружающей воды всей поверхностью тела. Ну, а последующий за годами изобильной кормежки голод, только отточил достоинства существа, утвердив право на выживание самым удачнейшим экземплярам…

А еще спустя некоторое время – через какую-то полусотню тысяч оборотов планеты вокруг светила – когда, казалось все уже наладилось и Жизнь вновь, в несколько ярусов, покрывала все пространство, которое только сумело отвоевать у стихий, пришла новая беда. Медленно, очень медленно – процесс обещал затянуться настолько, что на окружающих планетах успели бы смениться целые геологические эпохи – но неотвратимо, светимость солнышка стало возвращаться к естественной докатастрофической норме. Впрочем, поначалу этот процесс, только способствовал расцвету Жизни, делая прежде экстремально-жаркие субэкваториальные пояса планеты более пригодными для обитания, и до минимума сужая пояс смертоносных экваториальных пустынь. Все же, восемь десятых поверхности планеты покрывала вода, представляя из себя, в сущности, единый мировой океан, свободному движению воды мешало очень мало, и Старику прекрасно были видны щупальца теплых и (относительно) холодных течений, опутывающих собой мир. Что касается наших подопытных: снижение температуры воды повысило в ней содержание кислорода, что позволило усложнить строение организма Тварюшек, и хотя оно же привело к некоторому замедлению их метаболизма, и как закономерное следствие, некоторому уменьшению скорости реакции на раздражители, но неожиданно привело к увеличению средней продолжительности жизни. Да и возросшая конкуренция между подвидами приветствовала усложнение охотничьих инстинктов. Еще спустя сколько-то времени, когда все же наступила эпоха сужения ареала обитания и возросла конкурентная борьба между подвидами, на первый план удивительным образом вышли не размеры и быстрота, а точность ответной реакции раздражителю (тем более, что с наступившим похолоданием, общая скорость прохождения сигнала по нервным волокнам опять несколько упала), что наиболее сильно сказалось на численности самых крупных видов Тварюшки. Кроме того, отдельные подвиды в поисках защиты и пищи вновь, как в докатастрофные времена, научились ненадолго выходить на побережья бесчисленных островков, разбросанных тут и там многочисленных архипелагов. Потом похолодало еще, и еще… Беспрерывное мельтешение Жизни перед глазами очень быстро утомило старика, Он задремал, а когда проснулся…