История Разума в галактике. Человек. Женщина: Исповедь истерички - [19]

Сзади раздалось шуршание, перестук камней и полупридушенный писк. Я изо всех сил (с перепугу) развернулась на звук… что бы успеть отловить вывалившуюся из входного отверстия Оленьку, уберегая тем самым ее от участи, подобно мне, покататься на пузе по щебенке. Фу, ну и напугала! А наше Нечто С Фонариком, не то, что бы помочь девушкам, даже не обернулось… Ага! Первые три метра пещеры – те, что были круглыми (и те, сквозь которые нам так неудачно пришлось ползти) являлись только прихожей. Глубже, пещера раздавалась в поперечнике, становясь овалом с шириной, раза в два превосходящей высоту. Да, раза в два.

- В моем рюкзаке керосинка и продукты. Приготовьте ужин, и не экономьте – продуктов достаточно. Перекусите сами – меня не ждите. И обязательно съешьте все без остатка. Я сейчас должен уйти, и некоторое время меня не будет, но вернусь я безусловно до темноты. – Нет, нет. Тут все прозвучало строже и суше. Вот так, – Я уйду не некоторое время. Вернусь до темноты. За обвал не суйтесь. Лишний риск нам ни к чему. – Нет! Вот тут Он сказал что-то другое, фразу, такую же краткую как эта, но по смыслу гораздо страшнее, опаснее, беспощадней (я помню как она меня напугала), но… саму ее я забыла, во мне осталось только впечатление.

Консервированных продуктов оказалось на удивление много. На мой взгляд, достаточно, что бы прокормить нашу ораву дней пять. Не мог же Он предвидеть нашего появления? Не мог. Что наводило, – должно было наводить на определенные размышления.

Дальше – обычная работа, словно мы были на тривиальном загородном отдыхе. Как только Он ушел, каждый для себя и все вместе мы, в молчаливом согласии, решили считать, что вокруг ничегошеньки такого не происходило. Никаких обсуждений, жарких споров до хрипоты, предположений и решений, и решительных действий: движение по течению. Малодушие? Да, возможно. И я не оправдываюсь. Мы – не отряд командос на задании, а кучка перепуганных туристов. Вот и все, и только, и не более того. А еще, – впереди нас шла сильная личность.

Как Он и велел, центр пещеры был очищен от обломков, вход – расширен, вещи – внесены; палатка была поставлена, хоть и не обошлось без топора, стальных клиньев и матерщины; тушенка – вынута из банок, разогрета на примусе и съедена дочиста. И все при свете керосиновой лампы и двух фонариков. Романтика! Оставалось только ждать его возвращения. Оставалось только ждать. И каждый старательно отводил взгляд от завала в глубине пещеры.

Впрочем, ждать пришлось недолго.

Мы отдыхали… В общем, настоящей усталости, как таковой, еще не было, но душевный накал прошел, сменившись бессилием, и даже любопытство угасло. В помощники, вернувшийся Незнакомец позвал одного Александра. Мы, остальные, не двинулись следом; то есть мысли, что надо бы пойти помочь, и возникали, но эти мысли были абстрактны и соответствующих действий не вызывали, коротко говоря: скажут – сделаем, не скажут – и так хорошо.

Дожидаясь возвращения Нашего Незнакомца, мы расположились у левой стены – так, палатка, поставленная посреди пещеры, не мешала видеть и вход и камни обвала. Но из полумрака, изнутри тусклого светового круга, очерченного слабым огоньком керосинки, в темноте за пределами освещенного пятачка, многого не разглядишь. А фонарики были у Незнакомца и Александра, и пользовались они светом не для того, что бы нам удобней было рассмотреть, что они там заволакивали в пещеру. Не знаю как остальные, а я услышала в череде прочих звуков, как несколько раз проскрипело, несколько раз громыхнуло металлом о камень, и, когда мелькнули знакомые очертания, догадалась, что наш Проводник возвращался за санями. Но кроме санок было еще что-то – не зря так долго перестукивались осыпающиеся камни. Слишком много времени они там возились – одни саночки не стоят такого труда.

Потом Незнакомец прошел к вещам, валявшимся к сожалению, за пределами нашей видимости, взял нечто и вернулся к пещерному входу. Александр тем временем, на руках у груди, носил что-то в сторону завала, и, всякий раз проходя мимо, он старался обойти нас как можно дальше – за палаткой, вдоль противоположной стены. Повозившись какое-то время в одиночестве, Проводник отправился на помощь Александру: с тем же грузом, и тем же путем – за палаткой и по стеночке. Добравшись до обвала, освободил Сашу от работы, тот вернулся к нам, пошатываясь, лицо – бледнее мела, и в состоянии явно не говорливого настроения (не знала бы человека, сказала – в предобморочном состоянии).

Миновало пяти минут. Очередной спич, Человек Без Имени начал издалека, то есть от самого обвала, сразу по окончании своей работы. – Многие Платформы пронизаны пещерами. Так – здесь, такова Пустыня Лишайников, таков и Лес… – Среди камней он двигался уверенно, а говорить совсем не спешил, и к концу фразы был уже возле нас – напротив нас. Прервался. Сел. Устроился поудобней. И продолжил монолог. – Единственное различие: в Лесу все входы в пещеры засыпаны песком и гравием, и в их глубине, в тиши и безопасности, живет самая нежная часть Леса – мозг; в Пустыне они заплавлены ядерными взрывами. Здесь же все открыто настежь, и более того, на этой Платформе, глубоко в ее недрах, все пещеры выходят в один зал, а значит – связаны в единую систему. А еще остаются шансы на то, что пещеры разных Платформ сообщаются между собой, и какие твари бродят в этих лабиринтах, мне не известно. Вот почему в качестве убежища я выбрал эту пещерку. Да, здесь возможен обвал, не его вероятность невелика – гораздо меньше вероятности столкнуться с чем-нибудь опасным. – Он оборвал речь внезапно, на самом разгоне, словно собирался нам еще что-то сказать... а потом передумал. – Все, пора спать. Завтра будет тяжелый день. – Встав, исчез на минуту из светового круга, вернулся, что-то держа в руках… Передал мне пачку таблеток и вполголоса пояснил. – Это антибиотик. Вы, девушки, и ты, парень, – перевел взгляд на Александра, – примите по две таблетки каждый. А вас, – оглядел Женьку, Володю, – ждут осмотр, уколы, перевязка.