История противостояния: ЦК или Совнарком - [155]

В. И. Ленин предложил на XI съезде РКП(б) 1922 г. ограничить власть Политбюро, заставив его сосредоточиться на вопросах партийного строительства, усилить Оргбюро как главный орган по подбору и расстановке руководящих кадров, восстановить в качестве властных центров оба высшие государственные органа Советской России – Совнарком (и СТО РСФСР как аппаратную надстройку над ним), который оставался центром власти до начала затяжной ленинской болезни, и ликвидированный по итогам разгрома группы демократического централизма в качестве властного центра Президиума ВЦИК.

В условиях нэпа возвращение реального центра власти в советское правительство было абсолютно логично. Вождь продолжил укрепление правительства и попытался навсегда ослабить партийный аппарат, переведя все надежные кадры на руководящую хозяйственную работу и опираясь, для удержания власти в стране, на армию, ослабленных в начале 1920-х гг. чекистов и старательно укрепляемую прокуратуру. Именно в точке переноса власти из Политбюро в Совнарком и Совет труда и обороны сходились все рассуждения В. И. Ленина: его предложение Л. Д. Троцкому стать еще одним заместителем председателя Совнаркома, выведение из наркомов РКИ И. В. Сталина, включение в когорту заместителей председателя Совнаркома Л. Б. Каменева, предложения по тотальному усилению РКИ и ЦКК с одновременным уничтожением ЦК РКП(б) как дееспособного властного центра, выдвинутые в последних ленинских статьях «Как нам реорганизовать Рабкрин» и «Лучше меньше, да лучше!», а также пресловутая борьба с бюрократией, каковая преследовала конкретную цель – избавление председателя Совнаркома и его заместителей от «вермишельных» вопросов, в которых рабоче-крестьянское правительство периодически тонуло с момента захвата власти (не случайно в 1925 г. Г. Е. Зиновьев свидетельствовал, что В. И. Ленин «работал буквально по 20 часов в день, изнывал на работе, отвечал за все и за всех»[1618], при том, что находил время даже для изучения научно-технических разработок). Команда, которую вождь собрал в Совете труда и обороны: член Политбюро Л. Б. Каменев, член ЦК А. И. Рыков, кандидат в члены ЦК Г. Л. Пятаков и ленинские наркомы А. Д. Цюрупа и принимавший, наряду с Ильичом, участие в организации Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» Г. М. Кржижановский – на удивление слаженно реализовывала экономическую политику. О создании без преувеличения единого хозяйственного фронта в Совете труда и обороны свидетельствует неотосланное письмо Ф. Э. Дзержинского И. В. Сталину от 3 августа 1923 г.: с сентябрьской рокировки В. И. Ленина 1922 г. прошел почти год, Л. Б. Каменев и А. И. Рыков вполне успешно председательствовали на заседаниях СТО[1619]. Созданная В. И. Лениным в пику сталинскому Секретариату четверка достойно справлялась с ролью второго – в условиях, когда вождь мирового пролетариата не успел подорвать позиции Политбюро – властного центра.

К моменту физической немощи и кончины вождя Совет народных комиссаров почти полностью восстановился как альтернативный ЦК и его Политбюро центр власти. Видные большевистские деятели прекрасно поняли смысл ленинских предложений. Не случайно в 1930 г. К. Е. Ворошилов написал И. В. Сталину то, что сам он по определению придумать не мог: «Ленин и в нынешней обстановке сидел бы в СНК и управлял бы партией и Коминтерном»[1620]. При этом подрыв влияния того или иного большевистского организатора в Совете труда и обороны или Совнаркоме неизменно вел к подрыву его же авторитета в ЦК РКП(б) – и наоборот. Именно поэтому обиженный Советом труда и обороны Ф. Э. Дзержинский полагал в августе 1923 г., что «СТО своим постановлением дискредитирует» его «и как члена СТО и СНК», «и как члена ЦК»[1621]. Ф. Э. Дзержинского довели на заседаниях Совета труда и обороны до откровенных срывов. 22 мая 1925 г. в 19 час. 30 мин. он написал следующее письмо И. Т. Смилге: «Ивар Тенисович! Прошу извинения за мою глупую и не отвечающую Вашей шутке выходку на сегодняшнем заседании СТО. Должен сказать, что развинтился и распустился я – и постараюсь впредь быть более сдержанным. Ф. Дзержинский. Пишу, т. к. не получил к Вам телефона»[1622].

Позиции правительства в советской политической системе, однако, были серьезно подорваны еще в последние месяцы биологической, но не интеллектуальной жизни В. И. Ленина – в ходе Литературной дискуссии 1923 г., развязанной ленинскими наркомами, и прежде всего Л. Б. Красиным – в далекие нулевые годы XX в., по определению 1910 г. будущего вождя мировой революции, «финанс[овым] самодержцем»[1623] РСДРП. Основной смысл Литературной дискуссии состоял в том, что ленинские наркомы, которые в партийной иерархии первой половины 1920-х гг. получили в лучшем случае, как Ф. Э. Дзержинский, статус кандидатов в члены Политбюро ЦК РКП(б), а в основном – как Л. Б. Красин и А. Д. Цюрупа – обесценившийся в 1919 г. статус «член Центрального комитета», без особого энтузиазма воспринимали попытки руководить собой, предпринимавшиеся Политбюро как коллегиальным органом, большинство членов которого не было знакомо со спецификой их работы. Трагизм ситуации в том, что решать спор «литераторов» и «хозяйственников» путем голосования на съезде должны были кадры, в большинстве своем подобранные и расставленные сталинским Секретариатом под любовным присмотром Орг- и отчасти Политбюро ЦК РКП(б). Наркомовский бунт не мог закончиться удачей, что прекрасно понимали Л. Б. Красин и его коллеги по рабоче-крестьянскому правительству.