История Нью-Йорка - [15]

Вопрос, так неожиданно возникший, состоит вот в чем: какое право имели первооткрыватели Америки высадиться и завладеть страной, не испросив предварительно согласия ее жителей или не уплатив им соответствующего возмещения за их землю?

Читатели сейчас с удивлением увидят, как легко я разрешу это огромное недоумение, которое столь долго вселяло ужас в сердца предприимчивых авторов, устояло против стольких жестоких атак и причинило столько душевных мук множеству добросердечных людей. Ибо, пока этот существенный вопрос не будет похоронен, достопочтенные жители Америки ни в коем случае не могут с полным правом и достаточным основанием, со спокойной, чистой совестью наслаждаться страной, которую они населяют.

Первым источником приобретения права собственности на ту или иную страну является ОТКРЫТИЕ. Ведь весь человеческий род имеет равные права на все, что раньше никому не принадлежало, а потому любой народ, открывший необитаемую страну и вступивший во владение ею, считается наделенным безусловным правом собственности и неограниченной, бесспорной властью в ее пределах.[120]

Если принять это положение, то из него со всей очевидностью вытекает, что европейцы, впервые посетившие Америку, действительно открыли ее; для установления означенного факта достаточно лишь доказать, что она была тогда совершенно необитаема. На первый взгляд задача могла бы показаться несколько затруднительной, так как хорошо известно, что эта часть света изобиловала некими животными, которые ходили прямо, на двух ногах, внешностью слегка напоминали человека, издавали какие-то непонятные звуки, очень похожие на слова, — короче говоря, обладали удивительным сходством с человеческими существами. Однако множество ревностных и просвещенных духовных отцов, сопровождавших первооткрывателей для того, чтобы путем учреждения на земле богатых монастырей и епископств содействовать укреплению царствия небесного, не замедлили внести ясность в этот вопрос, к вящему удовлетворению его святейшества папы и всех христианских путешественников и первооткрывателей.

Духовные отцы с несомненностью доказали — и так как индейские авторы не выступили с опровержением, то это обстоятельство признавалось полностью установленным и принятым, — что упомянутые выше животные двуногой породы были простыми каннибалами, гнусными уродами, а многие из них великанами (бродяги подобного сорта со времен Гога, Магога[121] и Голиафа[122] считались отщепенцами, и их не щадили ни история, ни рыцарские предания, ни песни). В самом деле, даже философ Бэкон[123] заявил, что американцы — это народ, в силу естественного права лишенный покровительства законов, поскольку у них существует варварский обычай приносить в жертву людей и питаться человеческим мясом.

Но это еще не все доказательства их полнейшего варварства; в числе многих других проницательных авторов знаменитый Ульоа[124] говорит: «Их слабоумие настолько явно, что их едва ли возможно счесть кем-либо иным, кроме животных. Ничто не нарушает спокойствия их души, одинаково нечувствительной и к несчастью, и к преуспеянию. Хотя и полуголые, они испытывают такое же удовлетворение, как монарх в своем самом роскошном одеянии. Страх неведом им, равно как и почтительность». Все это подкрепляется к тому же авторитетом господина Бугера.[125] «Нелегко, — говорит он, — описать степень их безразличия к богатству и всем его преимуществам. Никогда хорошенько не знаешь, чем соблазнить их, убеждая выполнить какую-нибудь работу. Предлагать им деньги бесполезно; они отвечают, что не голодны». А Ванегас[126] подтверждает все это, уверяя нас, что «у них нет никакого честолюбия, и они хотели бы, чтобы их считали скорей сильными, нежели храбрыми. Цели наших честолюбивых стремлений — почет, слава, доброе имя, богатство, высокое положение и отличия, им неизвестны. Таким образом эта могущественная пружина действий, причина стольких по видимости хороших, а на самом деле дурных поступков, не имеет над ними никакой власти. Одним словом, этих несчастных смертных можно сравнить с детьми, у которых ум еще не полностью развился».

Итак, все упомянутые свойства (хотя в непросвещенных государствах Греции их обладатели приобрели бы право на бессмертную славу за то, что осуществили на деле суровые аскетические правила, одни разговоры о которых доставили кое-кому из древних греков репутацию мудрецов и философов) были сочтены в данном случае явным признаком гнусной, скотской природы, неизмеримо более низкой, чем человеческая. Впрочем, милосердные отцы, постаравшиеся путем рассуждений превратить этих несчастных дикарей в бессловесных животных, выдвигают еще более веские доводы; ибо, как утверждают некоторые богословы шестнадцатого века и среди них Луллий,[127] американцы ходят голые и у них не растет борода!.. «В них нет ничего, — говорит Луллий, — от разумного животного, если не считать внешнего обличия». Но даже это обличие мало могло помочь им, так как вскоре обнаружили, что кожа у них отвратительного медного цвета; а обладать кожей медного цвета — это все равно, что быть негром; а негры — черные, «а черный цвет, — говорили благочестивые отцы, набожно осеняя себя крестным знамением, — это цвет дьявола!». Следовательно, они не только неспособны были владеть собственностью, но не имели даже права на личную свободу — ибо вольность слишком лучезарное божество, чтобы поселиться в столь мрачных храмах. Все изложенные обстоятельства полностью убеждали добродетельных спутников Кортеса