История Невского края - [53]
Шведские корабли, захваченные в устье Невы 7 мая 1703 г. Гравюры П. Пикарта. 1703 г.
Это событие царь считал первой морской победой русских. Место злополучной для шведов стычки стало одним из памятных мест петровского Петербурга, вблизи него возникло два сооружения, являвшихся своеобразными памятниками этой победе: помещавшийся на небольшом островке Подзорный дворец Петра и Екатерингофский дворец, построенный для его супруги.
Взятие шведских кораблей в устье Невы. Гравюра А. Ф. Зубова по рис. П. Пикарта. 1726 г.
Получив столь чувствительное свидетельство близости неприятеля, шведская эскадра сделала то единственное, что в данной ситуации она могла сделать: блокировала Финский залив в ожидании того времени, когда сухопутные силы Карла XII наконец прибудут для ответных ударов по русским. Голландские и немецкие торговые суда, по привычному для них маршруту направлявшиеся в Неву, задерживались и отправлялись обратно. Только поздней осенью, когда шведы, опасаясь ледостава, возвратились в Выборг, один корабль прибыл в теперь уже принадлежащее русским невское устье, где его ожидал восторженный прием (см. документ № 6).
Оставалась еще одна непосредственная угроза — корпус генерала Кронхьёрда, занимавший позиции к северо-западу от устья Невы, у реки Сестры. «Ведомости» сообщали: «…июля в 7 день господин генерал Чамберс с четырми полками конных, да с двома пеших, ходили на генерала Крониорта, которой со многими людми и с тринатцатью пушки стоял на жестокой переправе. И по жестоком с обоих стран огне божиею помощию наше войско мост и переправу овладели, и неприятель узким и трудным путем версты с две бегучи ушел на гору, откуду наша конница прогнала его в лес, и порубили неприятелей с тысящу человек, в которых многие были велми знатные офицеры, а болше того раненые от тяжких ран по лесам померли, а наших побито 32 человека, да несколко ранено». Указанное здесь соотношение потерь выглядит явно преувеличенным. Скорее всего, шведов погибло примерно столько же, сколько и их противников. Тем не менее Петр I, лично принимавший участие в операции, своей цели достиг: Кронхьёрд не рискнул двигаться дальше и русские смогли развернуть в завоеванном устье Невы весьма масштабное строительство.
Большая часть завоеванных русской армией крепостей сразу же ремонтировалась и усовершенствовалась. Так было со Шлиссельбургом, так было с Ямом и Копорьем. Ниеншанц стал исключением. Согласно «Гистории Свейской войны»>[128], «по взятии Канец отправлен военный совет, тот ли шанец крепить или иное место искать (понеже оный мал, далеко от моря и место не гораздо крепко от натуры), в котором положено искать нового места…». Не доверять этому сообщению нет оснований: сами шведы осознавали слабость Ниеншанца. Крупный шведский государственный деятель, инженер-фортификатор и художник Эрик Дальберг, генерал-губернатор Лифляндии, не раз писал королю о необходимости реконструкции Ниеншанца и в качестве наилучшего варианта предлагал строить новую крепость «при впадении Невы в Балтийское море». Но эти рекомендации шведами так и не были выполнены, возможно, по причине того, что не находилось места, где бы такая крепость могла быть поставлена без огромных затрат.
«Гистория Свейской войны» продолжает: «и по нескольких днях найдено к тому удобное место — остров, который назывался Люст Елант (то есть Веселый остров), где в 16 день майя (в неделю пятидесятницы) крепость заложена и именована Санктпитербурх». Утверждение о том, что 16 мая 1703 года, в день закладки крепости, Петр находился на ладожских верфях — вдали от устья Невы, выдвинутое П. Н. Петровым еще в XIX веке на основании записи в журнале бомбардирской роты Преображенского полка, не является неоспоримым. Возможно, как аргументированно доказывают журналист и писатель А. М. Шарымов, историк П. А. Кротов и др., в этой записи говорится о маршруте продвижения самой бомбардирской роты, в то время как ее капитан Петр Михайлов (он же государь Петр Алексеевич) мог вернуться назад и участвовать в закладке новой крепости. Впрочем, даже если царь при этом и отсутствовал, его роль и в выборе места для будущей крепости, и в утверждении ее проекта, и, наконец, в определении ее названия была, безусловно, решающей. Наименование крепости вообще, по мнению исследователей культуры петровского времени, являлось событием значительно более важным, чем начало ее строительства. Имя новая крепость получила 29 июня, в Петров день; тогда же при участии митрополита Новгородского Иова в крепости была заложена церковь во имя святых апостолов Петра и Павла.
План крепости Санкт-Петербург. 1707–1710 гг. На плане отмечены: проект Кронверка, земляные и деревянные крепостные сооружения, частичная застройка Городового острова
Выбранный для строительства новой крепости островок Люст Эланд (его финское название Янисаари в переводе на русский — Заячий остров — используется до сих пор) был, может быть, и более «крепок от натуры», чем мыс в устье Охты, но по своим размерам и состоянию грунта очень плохо подходил для какого-либо строительства. Во время подъемов воды этот островок полностью заливался, поэтому на нем и не было никаких поселений, зато был замечательный заливной луг, выкашивавшийся жителями Фомина острова. Спроектированная инженером В. А. Киршенштейном при участии Ж. Г. Ламбера и самого царя шестиугольная крепость не помещалась на узком островке, поэтому его пришлось увеличить почти в два раза, насыпая грунт и укрепляя берега деревянными срубами. Благодаря тому что на строительство крепости в придачу к солдатам были согнаны способные к работе жители окрестностей, а также рабочие, прибывшие по земскому наряду для укрепления Шлиссельбурга, она была сооружена из земли и дерева уже к весне 1704 года.
