История Невского края - [22]
Судьба этих городов сложилась не самым благополучным образом. Подчинение Новгороду не могло не сказаться негативно на их развитии. Возможно, свободу местного торгового сословия также сковывали поборы, которыми приглашенные князья отягощали свои временные владения. И хотя в документах новгородского времени и даже последующего периода то и дело фигурируют купцы из этих городов или направляющиеся к ним торговые суда, тем не менее ни Копорье, ни Ореховец, ни Корела не заняли в системе общеевропейской торговли такого значительного места, как их соседи Нарва и Выборг.
В еще большей степени все сказанное можно отнести к судьбе того места, которое многие годы спустя станет обозначаться на картах: Санкт-Петербург. Устье Невы являлось важнейшим узловым пунктом, границей между морем и речной частью торгового пути. В невской дельте, с ее многочисленными островами и протоками, а также на острове Котлин происходила перегрузка товаров с крупных морских судов на более легкие речные, с успехом преодолевавшие мели и пороги; тут нанимались лоцманы, проводившие корабли по сложным участкам пути; тут устраивались оптовые торги; тут, наконец, стояли и ремонтировались суда>[52]. Казалось бы, все вело к тому, чтобы в нижнем течении Невы или на взморье был поставлен новгородцами укрепленный пункт вроде фактории, вокруг которого, безусловно, вырос бы обширный посад, бурлящий жизнью. Однако этого не происходило. Здесь строились пристани, склады, селились корабельщики, лоцманы, торговцы, но настоящего города с характерной городской общественной структурой за весь новгородский период истории Невского края на этом месте так и не появилось.
Впрочем, до этого оставался всего один шаг: транзитный путь по Неве стараниями новгородцев продолжал активно функционировать, местное население вовлекалось в торговую и ремесленную деятельность, вступало в контакты с европейцами. Логика экономического развития Невского края неизбежно вела к появлению здесь крупного торгового города.
В экономическом отношении Новгородское государство так же сильно отличалось от других восточнославянских княжеств, как и в политическом. Неплодородность почв и суровость северного климата не позволяли успешно заниматься земледелием; Новгород нередко не мог обеспечить себя хлебом и был вынужден ввозить его из-за границы. Поэтому особую ценность представляли промысловые угодья — места охоты, рыболовства, бортничества. Для очень многих крестьян, проживавших вблизи Невы и Котлина озера>[53], важнейшим подспорьем была добыча рыбы. Но кроме крестьян, занимавшихся и промыслами, и земледелием, существовало довольно много профессиональных рыбаков и охотников, для которых это занятие было единственным источником существования. Рыбачьи места (тони) и охотничьи угодья (ловища), как и сельскохозяйственные земли, могли находиться в собственности или сдаваться в аренду. Распространение промыслов способствовало развитию обменно-денежных отношений. Кроме того, рыболовство как в море, так и на Ладоге было делом опасным, требовавшим коллективных усилий, что приводило к образованию промысловых артелей. Назывались они, как ушкуйные команды, «ватагами». Эти артели становились ячейками социальной организации и в этом качестве отстаивали интересы своих членов во всех спорных ситуациях.
Социальный строй Великого Новгорода отличало высокое развитие отношений собственности, в частности на землю. По подсчетам академика В. Л. Янина, ко времени падения Новгородской республики не менее 90 % ее земель находилось в частном («вотчинном») владении. Эти подсчеты справедливы и к окрестностям устья Невы. Изучая старинные документы, историки выяснили, что в XV веке земли «на реке Неве у моря» и «деревни на усть Охты» принадлежали древним новгородским боярским родам Грузовых и Офонасовых, а в более раннее время, возможно, ими владел общий предок этих семей — посадник Федор Тимофеевич. На Васильеве острове (нынешнем Васильевском) находилась в конце XV века вотчина боярина Александра Самсонова, включавшая в себя довольно большую деревню из 13 дворов, население которой занималось земледелием и рыболовством. Рядом с этими крупными владениями располагалось большое количество более мелких земельных хозяйств.
Женщины в Новгороде обладали теми же правами на собственность, что и мужчины: знаменитая Марфа Борецкая, возглавлявшая антимосковскую партию во второй половине XV века, владела огромными земельными богатствами, что делало ее исключительно независимой. Особенностью крупного новгородского землевладения следует считать его теснейшую связь с торговлей: оброк, поступавший в виде продуктов, шел почти полностью на продажу.
Кроме крупных землевладельцев — бояр и житьих людей — в Новгороде существовал уникальный для русских земель эпохи Средневековья класс свободных крестьян-землевладельцев — своеземцы или просто земцы. Когда такие хозяева объединялись для взаимопомощи и совместного отстаивания своих интересов, то их называли сябры, то есть соседи.
Крепостных крестьян в Новгороде было немного, основные земельные угодья обрабатывали свободные арендаторы, которые отдавали владельцам земли оговоренную долю урожая либо выплачивали фиксированный натуральный или денежный оброк.
Книга посвящена одному из самых драматичных эпизодов истории Франции – либеральным реформам в период империи Наполеона III. Несмотря на важность их роли в истории страны, эти события были слабо изучены историками. Задача автора – проследить, каким образом авторитарная форма власти пошла на уступки демократии и адаптировала ее принципы. А также проанализировать ту особенность политического строя, которая была создана в ходе этих реформ. Для широкого круга читателей, интересующихся историей Франции, политических режимов, общественной мысли и социальной историей.
Барон Сигизмунд Герберштейн (1486–1566) — выдающийся дипломат на службе императорского дома Габсбургов. Исполняя поручения своих венценосных повелителей, он исколесил всю Европу, встречался с влиятельными и знаменитыми людьми. Среди его собеседников — христианский император Карл V и повелитель правоверных султан Сулейман Великолепный. Герберштейн дважды побывал в Московском государстве, где вел переговоры с великим князем Василием III. Его увлекательная книга «Московия» впервые дала европейцам подробное описание далекой и загадочной страны, ее людей и их нравов.
В книге, инициированной Фондом Егора Гайдара, представлены 14 масштабных интервью с политическими деятелями, которые после распада Советского Союза стали первыми руководителями новых независимых государств. Версиями событий, радикально изменивших карту мира и жизнь миллионов людей, делятся Аскар Акаев, Леонид Кравчук, Витаутас Ландсбергис, Станислав Шушкевич, Мирча Снегур, Геннадий Бурбулис, Акежан Кажегельдин, Арнольд Рюйтель, Ивар Годманис, Иса Гамбар, Тенгиз Сигуа, Назар Суюнов, Вазген Манукян и Акбаршо Искандаров.
Британский военный историк, профессор Оксфордского университета посвятил свой труд военному конфликту между империей Наполеона III и германскими государствами во главе с Пруссией. Война, спровоцированная прусским канцлером О. Бисмарком и формально начатая Наполеоном III, закончилась поражением и крахом Франции, в результате чего Пруссия сумела преобразовать Северогерманский союз в единую Германскую империю. Работая над книгой, автор исследовал и привлек колоссальный объем научного и документального материала и предложил свой взгляд на причины и последствия этой войны.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.