История Молли Сиблис - [2]

Не понимаю, в каком же ослеплении я тогда находилась, если могла так равнодушно проливать чужую кровь! Однако я вовсе не была так жестокосердна, напротив, как раз в ту пору произволением небес сердце мое сделалось даже чересчур ранимым, возможно, тогда-то и началась для меня расплата, которую теперь я готовлюсь принять сполна. Сын несчастного, которого мы так жестоко погубили, по-прежнему принимая нас за лучших друзей покойного отца, стал часто бывать у нас, чтобы вместе с нами оплакивать свою потерю. Поначалу мне и в голову не приходило, что этот молодой человек способен внушить мне неясные чувства, тем более что воспоминания о том, как мы обошлись с его отцом, могли лишь отвратить меня от сына. И все же он был так хорош собой, что я не устояла. С моими прежними любовниками я так и не изведала любви. И теперь это сладостное чувство захватило меня целиком.

Но любовь не принесла мне счастья, а лишь толкнула на новые преступления. При моем тщеславии я, конечно, рассчитывала на взаимность, которой, однако, не замечала в моем избраннике. Сколько слез я пролила из-за него! В конце концов я решила отбросить всякие церемонии и открыто признаться неблагодарному в своих чувствах, к тому же я подозревала, что лишь уважение к моему любовнику делает его столь глухим ко всем проявлениям моей нежности. Прежде всего я доверительно сообщила ему, что никогда по-настоящему не любила своего теперешнего любовника и жду только удобного случая, чтобы расстаться с ним навсегда. Я так задушевно и откровенно говорила с ним, что любой другой на его месте сразу бы все понял, мне же пришлось, чтобы вновь не возвращаться к этому разговору, в конце концов прямо сказать ему, что я страстно его люблю. Мое признание привело его в замешательство. Он отвечал мне учтиво, подчеркнул, сколь ничтожна его персона и велика его признательность, но в словах его сквозило такое равнодушие, что я была оскорблена до глубины души. Вечером того же дня мой любовник повел себя странно, он был словно сам не свой. Я тут же поняла, в чем дело, и пришла в ужас. Неблагодарный, которому я поверила свою любовь, как видно, счел за долг чести открыть другу глаза. Ярости моей не было предела! Я решила погубить и того, и другого, пусть даже рискуя погибнуть вместе с ними. На следующий день я отправилась к мировому судье и предложила открыть ему одно страшное преступление, соучастницей которого была сама, с условием, что он заранее выговорит для меня помилование. Два дня спустя он заверил меня, что помилование мне обеспечено. Я положилась на его слово и не только изложила ему все обстоятельства убийства и кражи, но поскольку я хотела разом покончить еще и с моим неблагодарным избранником, указала на него как на нашего сообщника и в качестве доказательства привела тот факт, что он до сих пор сохраняет близкие отношения с убийцами отца. Их обоих тут же арестовали, однако, хоть я и пылала злобой, я все же не решилась настаивать на своих показаниях и отказалась от очной ставки. К тому же наши слуги дружно свидетельствовали, что смерть произошла по естественной причине, да и обвиняемые уверенно держались на допросах, так что в конце концов им удалось выставить меня разъяренной любовницей, которая задумала ни за что ни про что их погубить. И уж совсем в позорном положении я оказалась, когда моего любовника выпустили на свободу и мне пришлось бежать от его мести.

К тому времени я уже не раз на собственном опыте убеждалась в мужской слабости и потому твердо верила, что красивой женщине позволено все. Это ужасное приключение тоже кончилось благополучно и быстро выветрилось из моей памяти. Меня тяготили, пожалуй, только долги, из-за которых я постоянно подвергалась оскорблениям многочисленных кредиторов. И вот я решила обвенчаться с солдатом (В Лондоне существует обычай, по которому замужние женщины не несут никакого наказания за свои долги. Бремя их ложится на плечи мужей, если только те не заявляют во всеуслышание, что дурное поведение супруги вынуждает их расстаться с ней), взяв с него заблаговременное обещание, что он никогда не будет искать встреч со мной. За две гинеи, которые я ему подарила, он охотно согласился выполнять все мои желания. Пожалуй, единственное, что он знал обо мне, это мое имя, и я ручаюсь, что за всю свою жизнь он встретился со мной только в церкви. Получив право безнаказанно делать долги, я совсем возгордилась, и мой дом стал местом сборищ самых известных лондонских распутников. Я была жрицей этого богохульного храма. Малейшие мои желания становились непреложным законом. Милости мои ценились на вес золота. Я не знаю, что думали обо мне те, кому я отвечала отказом, но объясняться со своими рабами я не собиралась. В этот блестящий период моей жизни я познакомилась с молодым Н. Он понравился мне. Я сумела его обольстить. Его отец, узнав о наших отношениях, решил поскорее положить им конец и женил сына. Помешать этому мне не удалось, и я с болью заметила, что, как только жена его забеременела, он стал постепенно ко мне охладевать. Это был удар по моему самолюбию. Я решила отомстить плоду этой новой любви, приготовила яд и сумела доставить его по назначению. Питье оказалось смертельным не только для ребенка, который был еще в материнской утробе, но и для самой матери. Узнав, что моя месть зашла так далеко, я огорчилась, мне не нужна была жизнь соперницы, ведь только родив ребенка моему возлюбленному, она становилась для меня опасной. Впрочем, теперь ему уже ничто не мешало вернуться ко мне.