История миров: Блуждающие огни - [58]

— Ты не должна цепляться за меня. Ты должна обрести покой, опустить все.

— Но я знала, что только Адрамелех может позволить мне свидание с тобой. Что только он и сможет это устроить! Как было бы прекрасно: ты и я под эгидой Темного бога! Ты всегда думал, что я люблю тебя меньше — теперь видишь, это не так…

— Полно, — Локарис поднялся, подбросив в руке камень, чтобы кинуть его в воду и разбить изображение когда-то любимой женщины. — Эта девушка невинна, Адрамелех не может иметь над ней власти.

— Мы только снимся ей. Не прекрасно ли, Локарис, что ты тоже можешь увидеть меня в ее снах?

* * *

Айн. Резиденция Императора.

Резиденция стихла, осиротела. В ушах еще гремели барабаны, взвывали трубы и печатали шаг солдаты имперской армии. Осень, смилостивившись, лишь заволокла все туманом, но придержала капли дождя.

Горожане собрались на центральной площади. Под радостные возгласы произнесли речь император, первый советник и военный министр. Все трое в камзолах государственного кроваво-красного цвета говорили с высокого балкона.

Микаэль диз Шедоу стоял по левую сторону от мессира. Его костюм украшали алая лента через грудь и множество медалей. На поясе бледно сверкала сабля. На черных волосах лежал тонкий венец из белого металла, три красных ярких камня были оплетены тонким узором. Только ткань, закрывающая лицо, не вписывалась в парадный образ, делая вид министра зловещим.

По правую сторону, опираясь на резную трость, стоял Зухас Андор. Его грудь, покрытую расшитым сукном, перечеркивала оранжевая лента, а медалей было не меньше, чем у военного министра. Седые волосы Зухаса стягивала в хвост черная лента, а его благородную голову украшал венец из темного серебристого металла с черными камнями. Зухас выглядел, как прирожденный правитель: пожилой, величественный, с мудрыми глазами, окруженными сеткой морщин.

Но Локарис выделялся среди своих помощников не только простотой костюма, который не украшали ни медали, ни ленты (закон все еще запрещал награждать метисов), а чем-то иным, неуловимым. Особой аурой, что витала вокруг него. Ее невозможно не почувствовать, даже стоя в толпе на площади. Он говорил — и все замолкали; город отражал его несуществующий голос, а каждое слово отпечатывалось в каждой голове.

Завершил парад верховный Отец Гуидо Дьяча, обратившись к безликим богам Арнбора. После толпа двинулась вслед за стройными рядами армии, а как та скрылась за туманным горизонтом, растеклась по теплым и сухим домам. У прислуги резиденции осталось чуть больше половины дня, чтобы вернуться и провести уборку левого крыла, закрыть покои и кабинет императора до его возвращения.

У меня гудели ноги и руки, но приятной усталостью. Рабике осталась в городе, у нее был выходной, Мэл тоже отпросилась, чтобы навестить названную тетку, так что спальня и ванная сегодня оказались только в моем распоряжении. Я отмокала в горячей воде, позволив себе роскошь в виде теплого вина со специями, не вылезая из этой самой воды. Я чувствовала особое удовлетворение от тишины, после стольких рабочих будней, когда постоянно была вынуждена находиться на виду у другой прислуги.

Отставила пустой бокал, выпрямилась, отжала волосы. Скрипнула дверь и я вздрогнула, в следующую же минуту улыбнулась сама себе — сквозняк. Пора выплывать, и в кровать. Я встала. Снова послышался скрип, теперь громче и продолжительнее, я повернулась к двери, задела полочку, булькнула вода, и мыльный кусок сам скользнул под пятку.

Высокий потолок подмигнул россыпью цветных пятен, гонгом дрогнула боль в затылке. Хорошо, хоть под воду не ушла. Я снова села в ванной, теперь уже осторожно. Потянулась к ушибленной голове и увидела, что расцарапала руку о сбитую полку. Ручеек крови сбежал по локтю и закапал в воду.

Случайность, неосторожность, глупость — но еще свежи в памяти кошмары и постоянные порезы. Дракон предположил, что какой-то мертвый бог проник в мои сны, и пытается таким образом вернуться к жизни. Локарис сказал, что, возможно, это случилось в лесу, в первые минуты перехода, когда разум и тело слабы.

Еще он сказал, что драконы охраняют сны. Только его присутствия достаточно, чтобы никто во всей резиденции не видел ни одного кошмара. Он почувствовал мои и обо всем догадался. Я не стала ему рассказывать про обряд Мэл, все же она была моей подругой, не хотела ее подставлять. Но была рада и его обещанию, что пока он в резиденции, снов не будет.

И кошмаров не было, я даже почти забыла про них. Но теперь император ушел, и никто не мог защитить мои сны.

Она не произнесла ни слова ни в одном сне. Безмолвствовала и в этом. Но что-то было иначе.

В прошлом испуганные и зачарованные сном глаза сейчас светились азартом. Ее больше не заставляли мучить меня. Она решительно приблизилась под неистовый треск огня и завывания своей звериной свиты.

Холодные пальцы жрицы сжали мои руки подобно стальному обручу. Запахло сырой землей, мокрыми камнями, словно мы оказались в подземелье, в склепе.

Я помнила каждую деталь круглой залы. Жар треножников плавил стены, искажая рисунки судеб. Женщина отпустила меня. Я ждала, что она снова станет угощать волков моей кровью, что я снова буду задыхаться от тухлой озерной воды. Но жрица стояла, не двигаясь, разглядывая меня.