История Марго - [86]

– Вы здесь не живете, – сказала она. – Я знаю всех в этом доме.

Она пристально смотрела на меня, потирая пальцами подбородок. Не успела я ответить, как она заговорила снова.

– Я знаю, кто вы. Вы дочь месье Лапьера. Я видела ваши фотографии в газетах.

Я не знала, что и сказать, до того была удивлена, что она меня узнала. Она наклонилась вперед, и я вдруг испугалась, что она высунет наружу руку.

– Зачем вы пришли? – спросила она.

Guardienne говорила так тихо, что я была вынуждена подойти к ней почти вплотную.

– Я помню ту ночь, когда за ним приехали. Сирена “скорой” перебудила всех в доме. Его вынесли на носилках. Мадам Лапьер пришлось очень тяжело.

Она, по-видимому, знала секреты каждого обитателя этого дома и выбалтывала их всем подряд. Я отвернулась от нее и подошла к стеклянной двери с номерами квартир и звонками. Я искала его имя, но тщетно.

– Ищите мадам Робер! – крикнула guardienne из окошка. – Это ее девичья фамилия.

Я нажала на кнопку и стала ждать ответа мадам Лапьер. Я ждала, когда наши миры снова столкнутся.

Она появилась на пороге квартиры и оперлась одной рукой на косяк двери. Она выглядела иначе, чем в прошлый раз, – волосы уже не казались тусклыми, лицо порозовело. Некоторое время мы молча глядели друг на друга, а потом она пригласила меня войти. Идя за ней по коридору, я вспомнила слова Анук о том, что ей стоило бы чаще думать о мадам Лапьер. Мне тоже было стыдно за то, как мало она интересовала меня, пока мы не увидели ее прошлым летом. Хотя я понимала, кто она такая, для меня она оставалась фигурой неопределенной. Мне было неловко в ее присутствии, как будто все эти годы я жестоко обращалась с ней и теперь должна была оправдаться, показать ей, что мы с матерью не те ужасные женщины, которые уводят женатых мужчин.

Мне казалось, что мы встречаемся впервые, и в некотором смысле так оно и было: в последний раз я видела ее ночью рядом с папиным телом, когда она материализовалась из воздуха, больше похожая на призрак, чем на живого человека. Я посмотрела на ее ноги: тапочки со стершимися пятками, узкие щиколотки и на удивление мускулистые икры. Она оглянулась, и я покраснела.

Меня пригласили сесть за круглый стол на кухне – той кухне, где папа ел чаще всего. Она заварила чай.

– Он всегда говорил, что ему нравилась ваша еда, – сказала я.

– Ему просто нравилась еда, – поправила меня она, но я заметила легкую улыбку в уголках ее губ. Она протянула мне чашку горячего травяного чая и села напротив. – Итак, зачем ты пришла, Марго?

Я думала, сказала я, что она знает о нас с Анук. Я считала, что мой отец был честен со своей женой, хотя и скрывал это от меня, и что они оба решили отделить его другую жизнь от той, которую он всем демонстрировал.

Она отвернулась. У нее были тонкие черты лица, стройная шея и высокие скулы. Она оказалась не совсем такой, какой я ожидала ее увидеть, менее грозной и утонченной, и в некотором смысле даже не выглядела как папина жена – может быть, потому, что я не видела их вместе, когда он был жив. Она умела держать свои чувства в узде: сидела, положив руки на стол, и говорила ровным голосом.

– Я и понятия не имела. Любой скажет тебе, что это нельзя скрыть, но я ничего не знала о его романах. Говорят, женщина всегда догадывается, когда у ее мужа есть другая. Тебя обвиняют за то, что ты не знала.

Я слушала мадам Лапьер, не находя слов.

– Тяжелее всего пришлось потом, – продолжала она, – когда я ждала, что он извинится. Особенно перед сыновьями. Я хотела, чтобы он сказал, что обманывал нас, но он не мог признать свою измену, не говоря уже о том, чтобы попросить прощения.

– Перед нами он тоже не извинился. После публикации статей он перестал со мной разговаривать.

– Для тебя это наверняка было мучительно.

Мадам Лапьер провела пальцами по столу и помолчала, прежде чем продолжить.

– В ту ночь, когда твой отец умер, я резко проснулась и почувствовала, что в комнате необычно тихо. Было около четырех утра. Твой отец часто храпел, но в тот момент я не слышала даже его дыхания. Я дотронулась до его плеча, чтобы проверить, не проснулся ли он. Он не повернулся ко мне, и тогда поняла: что-то случилось.

– Он умер, – прошептала я.

Она кивнула.

– Во сне. Я хотела, чтобы ты знала, Марго, что он не страдал.

– Он был с вами до конца.

– Я не оставила ему выбора. Я была в бешенстве. Я много думала о тебе, особенно о твоем рождении. Мы ездили в гости к моей семье, когда ты родилась. Я, конечно, тогда об этом не знала, но теперь понимаю, что это был за день. Он вел себя так, будто ничего необычного не произошло. Меня разозлило, что он, как оказалось, прятал от нас эти сильнейшие переживания – стоял рядом со мной, играл с сыновьями в доме моих родителей и не сказал ни слова.

– Вы знаете день моего рождения?

Мой голос был тихим. Я задержала дыхание.

– После того как я обо всем узнала, он захотел поговорить о тебе. У тебя день рождения в следующем месяце, правда же?

– Да.

– Я была твоей ровесницей, когда встретила его.

Она сделала глоток чая. У меня сжалось горло, и я тоже отпила немного, надеясь, что это меня успокоит.

– Что он говорил обо мне?