История Марго - [82]

Мы оказались в темном коридоре, на стенах которого висели наброски Матисса. Брижит повернулась ко мне лицом. Мы были одни, и теперь я поняла, что ради этого она меня сюда и привела. Она положила руки мне на плечи. Лица Матисса, складывающиеся из нескольких тонких линий, смотрели на нас сверху вниз.

– Где Давид? – спросила я.

– У него рабочий ужин. – Она ответила так быстро, будто ждала моего вопроса.

Я видела, как на ее шее расцветают розовые пятна, мелкие венки под глазами наливаются кровью. Что-то было не так. Я высвободилась.

– Зачем ты рассказала тому журналисту все эти ужасные вещи? – спросила я.

– Жюльен – мой друг.

Я молчала. Я до последнего надеялась, что она начнет все отрицать, скажет, что не имеет никакого отношения к статье. Но когда она призналась, что это действительно ее работа, я почувствовала вспышку гнева. Дышать стало трудно. Я обхватила себя руками.

– Слушай, ну ты ведь в глубине души хотела, чтобы твоя мать все узнала, – сказала она.

– Это последнее, чего я хотела.

– А какая разница, если она встала на твою сторону? Как мило она соврала Жюльену. Совершила добрый поступок. Это меня удивило.

Голос Брижит заметно дрожал, как будто она пыталась скрыть свои чувства. Она часто заморгала.

– Ты хотела, чтобы Анук возненавидела меня за то, что я сделала?

– Как к тебе относится твоя мать, меня не касается.

– Тогда почему ты все рассказала журналисту?

– Я думала, это будет для тебя огромным облегчением.

– Но там были подробности, не предназначенные для публикации, – отрывки из нашего с тобой личного разговора.

– Раз тебя это так задело, что же ты мне сразу не позвонила?

Ее вопрос заставил меня задуматься. Я покачала головой, но на самом деле знала ответ – я боялась спрашивать Брижит, почему она решила действовать у меня за спиной. Я думала рассказать ей о Давиде, но в последний момент промолчала. Словно чувствуя, что я собираюсь заговорить, Брижит склонилась ко мне.

– Я рада, что ты позвонила.

Она говорила мягко, и я почувствовала, как по моей спине пробегает волна тепла.

Наконец я решилась, и мой голос зазвучал громче. Я повторяла эти слова про себя, пока шла сюда.

– Я не просто так настояла на срочной встрече с тобой. Я больше не хочу публиковать мемуары. Идея изначально была дурацкой, и это ничего уже не исправит. Я больше не хочу этим заниматься. И не хочу, чтобы ты продолжала дальше без меня.

Ее лицо стало похоже на захлопнутую дверь, и та доброжелательность, которую я видела в нем прежде, исчезла.

Я смотрела в пол, по-прежнему крепко обхватив себя руками. Коридор был застелен длинным персидским ковром. Брижит сумела так повернуть разговор, что теперь я чувствовала себя виноватой.

– Ты рассказала мне свою историю, Марго. Мне и упрашивать почти не пришлось, ты согласилась мгновенно. Как будто она была горячей и обжигала тебе руки, как будто ты хотела, чтобы я ее у тебя забрала. Не понимаю, почему ты злишься из-за статьи. Это только отрывок. Мемуары будут намного длиннее, это будет целая история – твоя и его.

Я слушала ее уверенные рассуждения. Прежде я бы уступила.

– Но ты исказила образ моего отца. В этой статье о нем не сказано ничего хорошего, ни слова о его достоинствах, о его уме.

– Ты обвиняешь меня, словно это я написала статью, но вообще-то это не так. Ее автор Жюльен.

– А исходило это все от тебя.

Она с шумом выдохнула и отмахнулась от меня.

– Это просто статья.

– Это моя жизнь.

Брижит слабо улыбнулась, и тут я увидела, как насмешливо искривились ее губы, – то же самое выражение появилось на ее лице, когда она пыталась избавиться от своего кузена Жоржа. Я чувствовала, что она берет надо мной верх, но все-таки повторила:

– Я же доверила тебе свою жизнь.

– И почему ты это сделала?

Мы говорили быстро и очень тихо, почти шепотом. Ее последний вопрос поставил меня в тупик. Я больше не понимала, почему положилась на нее. Я попыталась вспомнить наши первые встречи, то, с чего мы начинали, но подробности всплывали в голове смутно. Мне помнилось только, как мы обе бросились в неизвестность. Сладкое тесто clafoutis, свет у них на кухне, перетекающий из желтого в синий, кожаная куртка Давида, висящая на стуле. С просьбой к ней обратилась я, но чья это была идея изначально, я уже не могла сказать наверняка.

– Я скажу тебе, почему ты мне доверяла. – Она улыбнулась, и я поняла, что эта игра в угадайку доставляет ей удовольствие. – Ты доверяла мне, потому что я тебе нравилась.

Я смутилась, как будто в этом было что-то плохое. С меня словно сорвали одежду, и я была уверена, что эта нагота отражается на моем лице.

– Но если я тебе нравилась, – продолжала она, повысив голос, – то почему ты предала мое доверие? Ты думаешь, что я обошлась с тобой несправедливо, а что сделала ты сама? Как думаешь, каково мне после того, что произошло между тобой и Давидом?

Ее голос звучал сдавленно и явно плохо подчинялся ей. Мое сердце колотилось в ушах. Она знает. Не успела я толком осмыслить услышанное, как почувствовала пальцы Брижит на своей голой руке. Она впилась в кожу ногтями, и острая боль отрезвила меня. Я вытерла выступившую каплю крови.

– О чем ты? – выдавила я.