История Марго - [71]

– А что ты чувствуешь теперь? – спросила я.

Брижит рассеянно смотрела в окно. Его частично скрывали белые занавески. Голые ветви деревьев покачивались на ветру.

– Теперь я смотрю на Давида, – сказала она, – и вижу, что он движется по другому пути. Я гораздо яснее вижу нашу несхожесть, наши различия. И иногда думаю, что будет, если отдалиться от него.

– Бросить его? – осторожно спросила я.

– Нет, не в этом смысле. Это больше похоже на выход из собственного тела. Как будто я смотрю на него издалека, но при этом остаюсь рядом.

– Вы выглядите очень влюбленными, – сказала я более уверенным тоном. – Как молодая пара, которая только вчера познакомилась.

– Правда? – Она подняла брови.

– Да.

Брижит засмеялась и встала с кровати.

– Осторожней, Марго. Если ты и дальше будешь мне льстить, я тебя никогда от себя не отпущу.

Я подумала, что, может, в желании позволить мне остаться с ними навсегда нет ничего плохого.

Мы провели весь день внизу – Брижит сидела за ноутбуком и писала, я готовилась к тесту по биологии. Давид ушел по делам и не возвращался до наступления темноты. Ужинали мы за маленьким круглым столом на кухне пастой с лимонно-сливочным соусом и бутылкой белого вина.

После ужина я попросила у Брижит полотенце. Я хотела сходить в душ перед сном. Она показала мне шкаф наверху, где хранилось белье. Полотенца были жесткими, ткань кое-где почти протерлась. Я выбрала зеленое.

В ванной не было отопления, и, раздевшись, я начала дрожать: плитка под босыми ногами оказалась очень холодной. Я залезла в ванну и включила воду. Чтобы она нагрелась, потребовалось несколько минут. Когда вода наконец стала горячей, я подставила под струи душа плечи, ожидая, пока жар проникнет в мои кости, сделает кожу красной, распарит меня.

Я как раз намылила волосы шампунем, когда услышала громкий стук и голос Брижит, спрашивающий, может ли она на минутку меня побеспокоить. Она вошла, не дожидаясь ответа. Я присела в ванне. Она сказала, что ищет крем, открыла шкафчик внизу и сунула туда руку.

Я продолжала мыться. Что еще мне было делать? Я сполоснула волосы и вымыла подмышки. Она пробежалась пальцами по ряду баночек, пока не нашла то, что искала. Поставила маленькую баночку на тумбу. Вытерла раковину губкой. Я покосилась на ее отражение в зеркале. Наши взгляды встретились. Я видела свои маленькие коричневые соски, выпирающие ключицы, мокрые волосы, облепившие лицо. Она наклонилась к зеркалу и потерла глаза, как будто это было окно на улицу, а не стекло, отражающее все позади нее, включая меня.

Я завернулась в зеленое полотенце и вылезла из ванны.

– Сюда, – сказала Брижит, пододвигая мне под ноги коврик.

Я поблагодарила ее. В джинсах и носках она выглядела в ванной неуместно.

– Сразу видно, что ты чувствуешь себя непринужденно, – сказала она. – Хотела бы я быть такой, как ты.

По ногам у меня текла вода. Я не решалась начать вытираться своим маленьким полотенцем. Лицо Брижит было влажным от пара, и она провела рукой по верхней губе. Пряди черных волос прилипли к щекам. Правду ли она сказала – восхищается ли она мной?

– Когда я стану старше, – сказала я ей, – я хочу быть похожей на тебя.

Тут она засмеялась, и жилки на ее шее заметно напряглись. Ее смех был одновременно натянутым и радостным, и мне ничего не оставалось, кроме как засмеяться вместе с ней.

12

Я ждала, когда наконец усну, но мне не спалось: я думала о Брижит в ванной. Чего бы я только не отдала, чтобы увидеть ее без одежды. Женщинам легче раздеваться перед другими женщинами – мы считаем, что наши тела имеют много общего. “Хотела бы я быть такой, как ты”, – сказала она. Но разве я держалась уверенно? Как это она не увидела, что я морщусь при взгляде на свое отражение?

За долгие годы на мне сказалось влияние Анук. Она шла по жизни, не обращая внимания на собственное тело, надевала штаны, не разглядывая свои ноги, и, казалось, никогда не бывала сама себе в тягость. Иной раз Жюльет жаловалась, что джинсы стали слишком тугими после еды, что пуговица отскочила, и я тоже чувствовала постоянные перемены в себе, какие-то дни были хорошими, другие – не очень. То раздражение на лице, то волосы выглядят жирными. У Анук, конечно, были недостатки – дряблая кожа на ягодицах, морщины на костяшках пальцев, пигментные пятна на груди, щели между зубами, обнажавшиеся при улыбке розовые десны. Но она почти не обращала внимания на эти несовершенства, и они быстро становились незаметными. Папа регулярно делал мне комплименты. “Tu es tellement belle, ma chérie”[35], – повторял он. Его слова вспыхивали у меня внутри, и я отвечала: “Я не красавица”.

Глаза постепенно привыкли к темноте, и я стала рассматривать незнакомую комнату: голубые очертания комода, стул с плетеным сиденьем у окна, рамы на стенах. Я не могла вспомнить, что за картины в них вставлены. Откинув одеяло, я выбралась из кровати и натянула шерстяной свитер поверх ночной рубашки.

Свет внизу не горел. Чистая посуда была сложена стопкой на кухонной стойке специально для того, чтобы с утра ее убрать. В окно над раковиной я увидела луну и небо, усеянное белыми звездами, – такое редко можно было наблюдать в Париже, где небо постоянно затянуто смогом. Я открыла раздвижные двери в сад.