История Марго - [64]

– Самое странное, что на следующий день ты ни словом об этом не обмолвилась. Как будто забыла. Я собирался извиниться за то, что ворвался к тебе, но не хотел, чтобы ты подумала, будто я сделал это нарочно. Мне казалось, это сложно объяснить.

– Забавно. Я не помню, как ты меня разбудил.

– Я все думаю об этой ночи. Когда ты назвала свое имя, глаза у тебя были широко открыты. Ты не спала.

– Удивительно, как это я не закричала.

– Я тоже удивился. Ты не испугалась, когда увидела в комнате чужого человека.

– Но ты и не чужой.

Давид улыбнулся и потер лоб большим пальцем.

– Представь, какую чушь люди говорят посреди ночи, – сказал он.

Возможно, я была рада видеть его, рада, что его голос разбудил меня. Что еще он сказал?

– А после этого ты сразу ушел? – спросила я.

– Ты снова заснула.

Я подошла к его книжному шкафу и пробежалась пальцами по корешкам книг. Они были расставлены по темам: история, политика, гастрономия, кино. Давид приблизился ко мне и начал снимать книги с верхней полки.

– Можешь взять почитать любую, какую захочешь, – сказал он.

Потянувшись за очередной книгой, он задел мое плечо. Это было легкое прикосновение к рубашке. Меня окатило теплой волной. Голова закружилась. Я не решалась пошевелиться, надеясь, что это чувство захлестнет меня еще раз, и безумно боясь, что это больше не повторится. Я закрыла глаза и ощутила, как по телу прокатилась вторая волна. Я отошла от него.

Брижит была в гостиной, где я ее и оставила. Она листала книгу по искусству и подняла голову, когда я села на диван напротив.

– Я думала о нашей первой встрече, – сказала она. – В вашей квартире. Рядом с матерью ты казалась несчастной. Ты была мрачной, а она излучала уверенность. Ты почти ни слова не сказала за время интервью. А потом мы встретились в коридоре.

– Ты искала туалет, я помню. Ты меня пугала. Длинное черное пальто, кожаные ботинки со шнурками, красная помада, все эти твои вопросы.

Мое описание развеселило Брижит, но она тут же стала серьезной.

– Ты не знала, что твои родители расстались, это было видно. Я повела себя бестактно и ранила тебя своим любопытством.

– Я бы и не узнала, если бы ты не задавала все эти вопросы. Анук не говорила об их отношениях публично и уж точно не обсуждала их со мной. Наверное, она рассказала только Матильде.

– Почему?

– Потому что она хочет быть мне матерью, а не подружкой.

Брижит кивнула.

– Она считает, что откровенные разговоры с тобой подорвут ее материнский авторитет.

– У нее всегда были вполне определенные идеи по поводу того, как вести себя со мной.

– В общем, ты кое-что сказала мне тем вечером, и я об этом не забыла. Ты сказала, что хочешь почитать то, что я пишу.

– Я хотела, чтобы ты написала эту статью.

Брижит закрыла книгу и положила ее на стол.

– Ты мне льстила. Твои слова тронули меня. Я не привыкла, чтобы люди выражали желание прочесть мои работы.

И тут я поняла, что Брижит так же нужна эта книга, как и мне.

– А что еще ты подумала? – спросила я, дрожа от волнения. – Какое у тебя было первое впечатление обо мне?

Она ответила не сразу. Сплела пальцы в замок, опустила руки на колени. Ее джинсы были заправлены в шерстяные носки. Она начала с рассказа о путешествии.

Через два года после знакомства они с Давидом поехали в Иорданию. Была середина лета. Их гидом оказался крупный мужчина, который ходил очень медленно, и ноги у него были как подушки. Он не потел, а хлопковая рубашка Брижит постоянно липла к телу, как вторая кожа. Они ехали через пустыню, через кустарники, через скалистую местность. Они качались на воде Мертвого моря, и кожа у них зудела от соли. Они ходили по прохладной тенистой Петре. Мужчины предлагали им горячий сладкий чай в маленьких чашечках. Они покупали бедуинское серебро и терпели укусы комаров, которые питались их кровью по ночам. В одном из отелей она никак не могла заснуть. В матрасе было множество пружин, которые впивались в спину. Ночью по стенам ползали тараканы. Ресторан, в котором они завтракали и ужинали, пустовал все время их отдыха. Она не могла вспомнить, что они ели. Зато она помнит – отчетливо, как яркую белую вспышку, – что разглядывала дорогу из окна машины. На улице было жарко, как в духовке. Она часами смотрела на дорогу, а дорога смотрела на нее, колыхаясь, поднимаясь, опускаясь, – жара вызывала оптические иллюзии. Она никогда раньше не видела, чтобы окружающие предметы теряли свои привычные очертания.

– Ты подумала об Иордании, когда познакомилась со мной? – недоуменно спросила я. – Я напомнила тебе дорогу в пустыне?

– Именно, – сказала она. – Сейчас объясню. После нашей встречи я вспомнила эту дорогу, то, как она колыхалась, если смотреть издалека, и как стала неподвижной, когда мы вышли из машины и двинулись по ней. Она была одновременно твердой и струящейся. Настоящий мираж. До этого мне ни разу не приходилось усомниться в окружающем мире. Я считала себя выше родителей, сестры, одноклассников. Я думала, что мне-то лучше знать. Но от одного взгляда на эту дорогу я почувствовала тошноту и восторг. И то и другое сразу. Встретив тебя, я ощутила нечто подобное. В тебе была определенность и какая-то неопределенность. Ты была похожа на меня в том же возрасте.