История Марго - [65]

– В каком смысле?

– Мне показалось, что я тебя знаю. Ты решилась на дерзкий поступок. Это было так безответственно. И еще ты произвела впечатление на моего мужа! Сначала я решила, что ты бесшабашная и бойкая. Из тех, кто ходит на вечеринки, напивается, закидывается наркотиками, спит с кем попало. Как говорится, развитая не по годам. Но потом я увидела тебя, и ты показалась мне очень тихой и сдержанной, буквально сливалась со стеной. А потом ты заговорила со мной в коридоре, и я поняла, что ошиблась. Снаружи ты была спокойной и уравновешенной, но я разглядела скрытую глубоко внутри безрассудную, кипучую натуру. Видела бы ты, как ты тогда смотрела на меня.

– Как я на тебя смотрела?

– Так, как смотрят мужчины. Нет, не совсем так. – Брижит покачала головой. – Как будто ты чего-то хотела от меня, чего-то еще, что я могла бы тебе дать.

9

Вернувшись домой, я услышала доносившиеся из гостиной голоса. Я вошла и с изумлением обнаружила там Жюльет и Анук. Они сидели на диване и оживленно беседовали.

– Марго! Я тебя искала, – сказала Жюльет. – Я думала, ты дома.

– Она теперь постоянно где-то пропадает, – сказала Анук.

Это меня разозлило. Я могла бы сказать то же самое и о ней: в последнее время она то и дело закрывалась у себя в комнате и держалась так же отстраненно, как и я. Поэтому было особенно странно видеть, как она сидела с ногами на диване рядом с Жюльет.

– Я ходила погулять, – сказала я, намеренно не замечая вопроса в глазах Жюльет. И вышла в прихожую, чтобы они не видели мои покрасневшие щеки. Сняла обувь и повесила пальто на крючок.

Когда я вернулась в гостиную, Анук предложила мне сесть. Я села напротив них на стул. Жюльет отодвинулась от моей матери. Я отметила, что она прислонилась к подлокотнику, как будто хотела увеличить расстояние между ними.

– Жюльет как раз рассказывала мне о своем фильме, – сказала Анук. – Ты про него знаешь?

– Да, – сказала я.

Мне было неприятно думать, что они сидят в нашей квартире и болтают уже бог знает сколько времени. Такое ощущение, что, когда я пришла, говорили они обо мне, а не о фильме. И неважно, что я была у Брижит, о которой никто из них не знает.

– Продолжай, – сказала Анук, на этот раз обращаясь к Жюльет.

– Неловко отнимать у вас столько времени.

Жюльет уперлась ладонями в диван, как будто собираясь встать. Я заметила, что она избегает моего взгляда. Я игнорировала ее уже несколько недель, уклоняясь от ее вопросов и утверждая, что мне удобнее заниматься в одиночестве у себя в комнате или что я нужна Анук. То, что сначала было пустой отговоркой, вошло в привычку.

– Ты должна пересказать ей сюжет фильма, – сказала я, обращаясь к Жюльет и отчаянно пытаясь не дать румянцу проступить на лице. – Задумка у тебя отличная.

Глаза Жюльет засияли, ей хотелось порадовать Анук.

– Меня вдохновила ваша история, – сказала она моей матери. – Про женщин в буфете, которые расхватали все сэндвичи.

– Ах да, на конференции.

– То, как вы описали этих женщин, набросившихся на сэндвичи, не давало мне покоя, и я все время представляла эту картину – как они сгрудились вокруг стола и набирают больше, чем могут съесть, больше, чем влезает на тарелку, а вы стоите в стороне. Я чувствовала, что здесь есть что-то, о чем можно поразмыслить, но не могла толком понять, что именно. Вот вы приходите на конференцию для женщин, на мероприятие, цель которого – укрепить ваши взаимоотношения, и во время обеда все идет насмарку. Почему? Я написала сценарий, в котором отражено это противоречие. Я выдумала историю про женщин, вынужденных нападать на других женщин.

Жюльет сделала паузу и посмотрела на меня, ища поддержки. Готовила ли она эту речь перед приходом сюда? Я кивнула, чтобы она говорила дальше.

– Действие разворачивается в глухом городишке в провинции, – продолжала она. – Мэр в этом городишке – всегда женщина, и ее выбирают при помощи ритуала укусов. Каждые десять лет в ратуше собираются кандидатки в возрасте от восемнадцати до сорока лет. Одна за другой они кусают прежнего мэра, пока она не умрет. Та женщина, которая нанесла смертельный укус, становится новым мэром.

Анук улыбнулась.

– Мне нравится: одна женщина до смерти загрызает другую и потом занимает ее место.

– Марго будет играть обоих мэров, – сказала Жюльет.

– Правда? – Анук повернулась ко мне. – А как? Ты никогда раньше не играла.

– Фильм будет состоять из крупных планов, – пояснила Жюльет. – Я сниму некоторые части тела, а потом отдельно лицо.

– Сцен насилия должно быть как можно меньше. Демонстрируй в кадре кровь только тогда, когда это необходимо. Остальное предоставь воображению зрителя.

Пока Анук говорила, Жюльет делала записи в блокноте. Я наблюдала за своей матерью, за тем, как удобно она сидит, закинув ногу на ногу, как подкрепляет жестами свои слова. Должно быть, она прекрасный преподаватель, подумала я.

– Ты знаешь что-нибудь о “Матери” – пьесе, в которой я играла? – спросила Анук.

– Вы были звездой, – сказала Жюльет. – Я читала отзывы.

– Гениальность этой пьесы в ее финале и в том, что происходит за кулисами. В кульминационной сцене я стою на коленях перед ванной, спиной к залу. Им внушили, что в ванне мои дети, хотя на самом деле там только вода. Я ласково говорю с детьми. А чуть позже, когда я их убиваю, зрители видят мои руки, ныряющие в воду. В это же время маленькие актеры, которые играют моих детей, кричат за сценой. Их крик усиливается громкоговорителями, установленными по всему залу. Понимаешь, тебе нужен толчок, нечто такое, что пробудит воображение зрителя, как вот этот детский плач. Лучше оставить только намек на насилие.