История Марго - [24]

– Ты рано встала, – сказала я, налила себе кофе и села рядом.

Не говоря ни слова, она подняла газету. Заголовок гласил: “У Лапьера роман с театральной актрисой Анук Лув! Министр культуры, супруг Клэр Лапьер, ведет двойную жизнь!”

Я готовилась к тому, что увижу наши секреты в прессе, и все-таки это было странно. Сначала меня охватило головокружительное чувство паники. Изобразить удивление не стоило почти никаких усилий. Я пробежалась пальцами по странице.

– Они знают, кто мы, – сказала Анук бесцветным голосом. Я ожидала взрыва, но она была поразительно спокойна.

– В смысле?

– Журналисты знают о твоем отце.

Она избегала моего взгляда.

– Я понимала, что рано или поздно это случится, но все равно – не знаю почему – у меня такое чувство, что я читаю собственный некролог.

Она умолкла и посмотрела на меня. Ее волосы были собраны в тугой пучок. Она ткнула пальцем в фотографию, которую я выбрала, зная, что это одна из ее любимых. Волосы уложены в блестящие волны и зачесаны за уши, темный фон подчеркивает шею, длинную, как на картинах Модильяни. На черно-белом снимке ее губы не казались такими огромными. Черты лица были резкими и суровыми, а главное – невозможно было понять, сколько ей лет.

– Кто мог так с нами поступить? – спросила она.

Я молчала.

Она покачала головой.

– Но разве это не странно? Летом совсем рядом с домом мы встречаем его жену, а теперь все о нас знают. Прямо-таки чудо, что мы всю жизнь живем в одном городе, но раньше никогда не пересекались. Наверняка это что-нибудь да значит.

Анук мерила шагами кухню. Она была взволнована, ее черты как-то странно расплылись. Губы словно заполнили всю нижнюю половину лица, подведенные брови поднялись на лоб. Кофе, лизавший стенки чашки, которую она держала в руке, выплеснулся, когда она поставила его на стол.

– Может быть, журналисты знали уже давно, но почему они решили выпустить статью сегодня? – продолжала рассуждать она. – Они явно выбрали момент неслучайно. Или же твой отец сам к этому причастен.

Она покачала головой.

– Нет, невозможно. Он ненавидит, когда интересуются его личной жизнью. Наверняка он сейчас несчастен.

Она села и посмотрела на меня через стол так пристально, будто я могла ответить на ее вопросы.

– О нас знали другие люди из его окружения, – сказала я. Мне хотелось говорить уверенным тоном, но получалось не громче шепота.

– Их не так много, как ты думаешь.

Я поднесла чашку к дрожащим губам. Кофе был горячим и горьким. Анук схватила меня за запястье. В кои-то веки ее пальцы были теплыми, но этот внезапный жест напугал меня.

– Оставайся сегодня дома, – сказала она.

Мы сидели перед телевизором, Анук застыла на краешке стула в напряженной позе. Мы посмотрели новости, передачу о путешествиях, репортаж о рынках в Испании. Я ждала, что она опять заговорит, но она неотрывно смотрела в экран. Я думала, как Давид передал мою историю другому журналисту. Может быть, его попросили назвать источник? Я рассчитывала, что он расскажет все конфиденциально, перешлет фотографию – и этого будет достаточно. В статье ничего не говорилось о том, кто раскрыл тайну, фотография была единственным доказательством. Но я беспокоилась все больше и больше, ругая себя за неосторожность. Что, если он рассказал кому-нибудь обо мне и о нашей переписке? Что, если он показал эти письма?

Через час пришла Матильда, обняла Анук и долго не отпускала. Я не могла припомнить, чтобы они хоть когда-нибудь обнимались. Матильда села рядом со мной и легонько сжала мои плечи.

– Что ты собираешься делать? – спросила она у Анук.

– Ничего. – Та скривилась. – Я знаю, что он будет в ярости. Этого он не хотел.

– Почему? – перебила ее я. – Ты думаешь, он разозлится?

– Ты знаешь своего отца.

– Может, все не так уж страшно, – сказала Матильда.

– Еще как страшно. Я уверена, что сейчас он в стадии отрицания.

– Но вы же должны были это обсудить, – сказала я. – Разве у вас нет плана на такой случай?

– План состоял в том, чтобы продолжать жить как раньше. Чтобы у твоего отца были две отдельные жизни.

Я держала телефон под рукой, как в день рождения, и ждала, что он позвонит. Время шло, статью распространяли другие новостные издания. Мне стали приходить выражавшие самые разные чувства сообщения от школьных знакомых. Раньше эти девочки со мной не разговаривали. “Ты в новостях!” “У тебя все хорошо?” “Я и не знала, что у тебя знаменитый отец”. Диана, Камилла, Лора. Обычно они собирались во дворе, в месте, отведенном для курения. Я была недостаточно популярна, чтобы стать частью их компании. Мы с Жюльет презирали их за то, что они пустышки.

Я поднялась к себе в комнату и отправила сообщение Жюльет. Она не читала новости, и я боялась, что она услышит сплетни. Я объяснила, почему не пришла сегодня в школу. Сердце у меня колотилось, когда я набирала: “Журналисты знают о моем отце”.

Она ответила через полчаса, на перемене между математикой и биологией. “Мне ужасно жаль, Марго. Встретимся у меня вечером? Я буду дома к 18:30”.

До полудня мы смотрели в гостиной телевизор. Матильда приготовила обед – салат с редиской и ломтиками сыра. Она купила свежий багет и прибралась на кухне: запустила посудомойку и вымыла плиту. Анук переместилась в угол дивана, подтянула колени к груди и что-то яростно набирала в телефоне.