История Марго - [22]

Я побарабанила пальцами по коленке, думая о Давиде и о том, когда выйдет первая статья. Он сказал, в понедельник. Завтра. Мне вдруг пришло в голову, что это может кончиться ничем. Статью никто не заметит, и наши жизни будут спокойно течь дальше, спрятанные в рукаве большого города.

Тео заметил мое взвинченное состояние и спросил, все ли в порядке.

– У меня уже куча домашних заданий.

– Я ненавидел учебу в старших классах, – сказал он. – И учился не слишком хорошо. Кажется, моя жизнь началась только после выпуска.

– Спасибо, – сказала я и вздохнула.

– Ты и глазом не успеешь моргнуть, как все закончится.

Я кивнула, разглядывая свои загорелые ноги. Скоро они утратят золотистый летний оттенок.

– У тебя в классе есть интересные мальчики?

Вопрос Тео вызвал у меня улыбку. Я мысленно перебрала своих одноклассников. Большинство выглядели как дети и вели себя как дети. Половина носила очки. Одни были полностью поглощены учебой, другим не хватало мозгов. Тут я подумала о Давиде.

– Я встретила кое-кого на одной из вечеринок Анук, – сказала я и тут же пожалела, что открыла рот. – Но из этого ничего не выйдет.

Тео изучал мое лицо.

– Почему ты так говоришь? Потому что он актер?

Я засмеялась.

– Я никогда не стала бы встречаться с актером. Он намного старше меня.

– На сколько?

– Вдвое. – Я густо покраснела.

Несколько минут мы молчали. Я щипала травинки между пальцев босых ног.

– Это пройдет, – сказал Тео, дотрагиваясь до моего плеча.

– Что?

– Ты хочешь дистанцироваться от матери.

– Это она хочет, а не я.

– Я знаю, что иногда это так выглядит. Она всегда была независимой, но ты ей дорога.

От нашего разговора мне стало неловко, и я попыталась сменить тему.

– Расскажи, – попросила я, – как вы познакомились с Матильдой.

Я знала, что Тео любит эту историю, но никогда не слышала ее целиком.

Он начал описывать их первую встречу, и его глаза засияли. Она сидела у окна в кафе на углу, недалеко от его дома. Он сотни раз проходил мимо этого кафе, но раньше ни разу не бывал в нем – слишком уж безликим оно выглядело. И вот он толкнул дверь и сел за столик по соседству с ней. Кофе был жидким, и официантам не понравилось, что он больше ничего не заказал. Он промаялся часа три, прежде чем подойти к Матильде.

– Удивительно, что она не ушла, пока ты собирался с духом, – сказала я.

– Она писала что-то в блокноте и то и дело заглядывала в сумку, и всякий раз я думал: ну все, сейчас она достанет кошелек и будет рассчитываться.

– Может, она тоже наблюдала за тобой.

– Она была совершенно поглощена работой.

– А как она была одета?

– Длинное желтое платье с ремнем, – без запинки ответил Тео. У него была фотографическая память. – Подойдя ближе, я увидел, что она не пишет, а рисует. С того места, где я стоял, ее наброски выглядели как виноградные гроздья. Это было платье, расшитое жемчугом. Я спросил, можно ли мне сесть за ее столик. Вскоре выяснилось, что мы оба работаем в театре. У нас даже были общие друзья, но мы почему-то никогда не встречались.

– Ты тогда уже был знаком с моей матерью?

– Не я, а Матильда. Она придумала костюмы для “Матери”. Она нас и познакомила.

– А что было потом?

– Я заказал два бокала вина и сырную тарелку. Хлеб был черствым, как сухая губка, сыр – отвратительным, но мы все съели, разламывая хлеб на маленькие кусочки и запивая вином. В какой-то момент, когда в разговоре наступила пауза, я наклонился к ней через стол и поцеловал ее в губы.

– Поцеловал! – воскликнула я. – Ничего себе наглость!

– Это все вино. Чтобы поцеловать ее как следует, мне понадобилась еще неделя.

Тео и Матильда были мне как вторые родители, и этот глубоко личный рассказ об их первой встрече меня взволновал, хотя чувствовала я себя несколько странно. Они возились со мной, когда я была маленькой, купали меня и готовили ужин, если Анук задерживалась. Когда мне исполнилось двенадцать и Анук решила, что теперь я уже достаточно самостоятельна, они стали бывать у нас реже, но все равно время от времени приходили составить мне компанию.

Они входили в число тех немногих людей, кто знал правду о папе и кто видел его. Я гадала, не обвинят ли их завтра в том, что они все рассказали журналистам.

– Марго, прием-прием, – сказал Тео и помахал ладонью у меня перед носом.

Между его пальцев просачивались солнечные лучи. Я слышала лишь вопли детей, прыгавших в бассейн.

Когда я вернулась, Анук сидела на кровати, застеленной бельем горчичного цвета, которое она любила, потому что оно выгодно подчеркивало теплый оттенок ее кожи. Она терла ступни черной пемзой. Белые частички пыли кружились в воздухе и оседали около кровати.

– Как бассейн? – спросила она, не поднимая головы.

– Освежает. Только мы полотенца забыли.

– Народу, наверное, полно. Ненавижу, когда вокруг толпы людей в купальниках.

– Тео рассказал мне, как встретил Матильду.

Анук замерла, и пемза зависла в воздухе над ее правой пяткой.

– Красивая история, да? Но не забывай, что отношения не бывают идеальными.

Она подняла глаза и оглядела меня с ног до головы. Над губой у меня блестел пот. Я ощущала тяжесть своих волос, завязанных в узел и оттягивающих голову назад.

– Слава богу, что ты не уродина, – сказала она. – Тебе будет легче найти работу.