История Манон Леско и кавалера де Грие - [40]

Я был столь далек от такой варварской жестокости, что вдруг, перейдя из одной крайности в другую, я повернулся, или вернее без думы бросился к ней. Я схватил ее в объятия; я тысячу раз нежно целовал ее; я просил у нее прощения в моей вспышке; я сознавался, что был груб и не стою, чтоб такая, как она, девушка любила меня.

Я усадил ее и, встав в свою очередь перед, нею на колени, заклинал, чтоб она выслушала меня в таком положении. Тут, извиняясь в немногих словах, я выразил все, что только может придумать покорный и страстный любовник, по части почтительности и нежности. Я ее молил сказать, что она меня прощает. Она охватила мне шею руками, говоря, что напротив она нуждается в моей доброте, чтоб заставить меня забыть те огорчения, которые она причинила мне, и что она по справедливости начинает опасаться, что я отвергну то, что она может сказать в свое оправдание.

Я? – быстро прервал я ее; – о, я и не требую от вас оправданий. Я одобряю все, что вы сделали. Не мне требовать отчета в вашем поведении. Я буду весьма доволен, весьма счастлив, если милая Манон не лишит меня своей нежной любви. Но, всемогущая Манон! – продолжал я, не думая, какой подвергаю себя участи, – вы по своей прихоти озаряете меня и радостями, и печалями! – скажите же после того, как вы получили удовлетворение, видя мое унижение и мое раскаяние, позволено ли мне сказать слово о моей печали и моих страданиях? Узнаю ли я от вас, что мне, предстоит сегодня, или же вы без возврата подпишите мой смертный приговор.

Она некоторое время обдумывала свой ответ.

Кавалер, – сказала она со спокойным видом, – если бы вы раньше объяснились так откровенно, то избавили бы себя от множества тревог, а меня от такой прискорбной сцены. Ваши страдания происходят единственно от ревности, а потому я излечила бы их, предложив вам, следовать за вами на край света. Но я воображала, что письмо, которое я написала вам в присутствии ж де-Ж. М., и девушка, которую мы вам послали, были причиной вашего огорчения. Я полагала, что вы приняли мое письмо за насмешку, и эту девушку, вообразив, что она подослана мною, за объявление, что я отказываюсь от вас и схожусь с Ж. М. Эта-то мысль сразу и повергла меня в оцепенение, потому что хотя я и невинна пред вами, но все видимые обстоятельства говорят не в мою пользу. Но, – продолжала она, – я хочу, чтобы вы изрекли свой приговор надо мной, когда я по правде расскажу вам все, как было.

Она объяснила мне все, что случилось с тех пор, как она приехала к Ж. М., который ждал ее в этом доме. Он, действительно, встретил ее как первейшую в мире принцессу. Он показал ей комнаты, которые были отлично убраны со вкусом и заново. В ее комнате он отсчитал ей десять тысяч ливров и прибавил к ним несколько драгоценных вещей; между ними были ожерелье и жемчужные браслеты, которые когда-то уже дарил ей его отец. Он повел ее в залу, которой она еще не видела; там, была приготовлена великолепная закуска. Они приказал новым, для нее нанятым слугам служить ей, приказав им смотреть на нее отныне, как на свою хозяйку; наконец, он велел показать ей карету, лошадей и остальные подарки, после чего, в ожидании ужина, предложил сыграть в карты.

– Признаюсь, – продолжала она, – я была поражена таким великолепием. Я подумала, что будет жаль, если мы вдруг лишимся всего этого; и я удовольствуюсь тем, что увезу десять тысяч франков и драгоценности; что тут для меня и для вас было целое готовое состояние, и что мы могли бы весело жить на счет Ж. М.

Вместо того чтоб предложить ему уехать в театр, я вздумала попытать его на ваш счет, чтоб узнать, насколько мы можем рассчитывать на его снисходительность, предположив, что моя система осуществится.

Я нашла, что характер у него покладистый. Он спросил меня, что я думаю о вас, и не жаль ли мне вас бросить. Я сказала ему, что вы были всегда так любезны и поступали относительно меня так честно, что было бы неестественно, если б я вас ненавидела. Он согласился, что вы человек достойный, и что он чувствовал склонность и желание подружиться с вами.

Ему хотелось знать как, по моему мнению, вы отнесетесь к моему отъезду, особенно когда узнаете, что я в его объятиях. Я отвечала ему, что любовь наша длится так давно, что успела уже немного охладиться; что, сверх того, ваши дела не в порядке, и что вы, быть может, не станете смотреть на то, что меня лишились, как на большую потерю, потому что это избавит вас от тяготившего вас бремени. Я прибавила, что, будучи вполне убеждена, что вы будете вести себя мирно, я не затруднилась сказать вам, что еду в Париж по некоторым делам; что вы выразили на то свое согласие и, отправляясь сами туда, по-видимому, не чувствовали особого беспокойства, когда я рассталась с вами.

Будь я уверен, – сказал он мне, – что он не прочь жить со мной мирно, я первый бы предложил ему свои услуги и расположение. Я уверила его, что, виня ваш характера, я не сомневаюсь, что вы ответите, на них вежливым образом; особенно, сказала я ему, если он поможет вам в ваших, телах, которые в большом расстройстве с тех пор, как вы разошлись со своим семейством. Он прервал меня и объявил, что окажет вам всякое от него зависящее содействие.