История крестовых походов - [55]

Поэтому четвертое десятилетие XII века было, собственно, очень счастливым временем для крестоносных государств. Внутреннее их развитие сделало большие успехи во всех направлениях, которые раньше были затронуты. На границах христианской области были сооружены многочисленные крепости, для защиты ее от вторжения враждебных наездников: Аскалон в особенности был замкнут поясом укреплений, с самым важным из них, «белой сторожевой башней» (blanche garde), а для государства над путями, которые вели по ту сторону Мертвого моря из Дамаска в Аравию и Египет, был построен крепкий замок Крак. Там, где до сих пор была необитаемая пустыня, возникли прекрасные местечки и быстро поднялись крестьянами, ремесленниками и купцами. Пахотные поля внутренней страны, сахарные плантации Тира и сады Антиохии с тропическим изобилием вознаграждали труд, с которым были обработаны; торговля, которая перевозила произведения Персии и Индии вместе с продуктами своей собственной области, выручала значительные суммы денег; в жизни высшего класса в резкой противоположности с прежней бедностью выступило напоказ богатство и роскошь. У князя Раймунда был один из самых блестящих дворов того времени в райской Антиохии, где он был окружен маршалами и констеблями, канцлерами и камергерами, королева Мелизенда, для того чтобы прилично пристроить свою младшую сестру Ютту игуменьей, основала большой женский монастырь в Вифании, у восточного подножья Масличной горы, и украсила его с самой затейливой пышностью; когда римские ордена получили княжеские имущества, они мало-помалу создали свои иерархии горных сановников. При этом оригинальным образом народилось новое единство крестоносных государств, так как их национальности слились между собою. Потому что со времени пребывания князя Раймунда в Сирии во всех христианских владениях правили только потомки высшего дворянства из Франции, и большинство людей в век короля Фулько в войне или в мирных занятиях также были французскими графами и дворянами. Антиохийские норманны, которые долгие годы резко отличались от южных французов, теперь затерялись в массе французского рыцарства, пилигримы, приходившие в Сирию из Германии или Англии, были слишком малочисленны, чтобы приобрести значительное влияние. Христианская Сирия сделалась мало-помалу французской колонией, в которой выделялись своим отдельным положением только кварталы итальянских купцов в приморских городах.

В веке Фулько, как можно предполагать, главным образом возник большой свод законов Иерусалимского государства (Les assises de Ierusalem). В правление герцога Готтфрида, как мы видели, еще не могло быть речи об обширной законодательной деятельности, и те же причины, которые приводили нас к такому суждению при «Защитнике Святого гроба», действовали также при первых иерусалимских королях. При Бальдуине II мы, правда, встречаем однажды созванное королем собрание прелатов и баронов, которое издает значительный ряд уголовных постановлений против нарушения супружеской верности, кражи и грабежа; но только при его преемнике все слои народа стали, кажется, достаточно многочисленными и зажиточными, чтобы могло осуществиться стремление к более полной выработке и утверждению государственного права. Поэтому мы должны отметить годы Фулько и разве еще его преемника Бальдуина III как то время, в которое, вероятно, создались в Иерусалимском государстве основания для «городского устройства и законов ленной системы».

Наконец, в эти годы получило особое положение в крестоносных государствах духовенство. Потому что, хотя в этих государствах очень развилась светская сторона, но и те элементы, которым они по преимуществу были обязаны своим происхождением — аскетизм и иерархия, все-таки снова приобрели значение. Монахов и монахинь была значительная и пестрая масса, кроме того, было много пустынников и «отшельников», которые удалялись от людской толпы в глубочайшую тишину и уединение. Напротив, высшие прелаты страны, патриархи Иерусалима и Антиохии, возбуждали злую досаду тем, что опять ссорились из-за расширения своих епархий и сверх того старались стать независимыми от римского папы. Один из них, Радульф Антиохийский, требовал даже вассальной присяги от князя Раймунда. Более важное значение из всего этого имели только беспокойные притязания смелого и честолюбивого Радульфа Антиохийского, который был удален со своего места только после долгой борьбы и не без сурового вмешательства князя Раймунда, и в Италии, где он старался привлечь к себе папу, по преданию, был отравлен.

Но всему строю этих крестоносных государств еще при жизни Фулько грозила величайшая опасность, потому что рядом с неутомимым Имадеддином Ценки в Сирии появился не менее опасный, даже в ту минуту более страшный противник.

Это был не кто другой, как византийский император Иоанн, сын Алексея.

Мы довели греческую историю до смерти императора Алексея (август, 1118). Император оставил, наконец, войны с крестоносцами, которые были так бедственны для обеих сторон и, хотя по необходимости, обратился к своей важнейшей государственной задаче, борьбе с малоазиатскими сельджуками. В этом последовал ему сын его Иоанн и в счастливых походах 1120 и 1121 года немало расширил восточные провинции своей империи. Потому что, завоевав Лаодикею и Созополь, он утвердился в южных местностях Фригии, и отсюда, двигаясь дальше на юг, он завладел многими крепкими пунктами в Писидии и Памфилии. В 1122 году он должен был на время вернуться в Константинополь, так как европейской части империи угрожали двоякие враги. Одни из них были венецианцы, старые друзья византийцев, у которых, однако, Иоанн, как говорят, из-за их высокомерного поведения отнял торговый договор, данный им Алексеем. Поэтому дож Доменико Микиэль, который, как мы знаем, в 1122 году покинул Венецию с могущественным флотом, чтобы плыть в Святую землю, сделал уже на пути в Сирию нападение на Корфу, а возвращаясь, после того как был завоеван Тир, он бросился с неодолимой силой на острова Архипелага и берега Пелопоннесса. Война продолжалась несколько лет, пока император не взял, наконец, назад свою, исходившую из патриотического побуждения, но все же необдуманную меру и снова не дал венецианцам прежнего, весьма выгодного для них торгового договора. Другие враги, с которыми тогда же должен был биться Иоанн, были печенеги, которые после своих несчастных сражений с Алексеем (около 1090) постепенно снова собрались с силами и в 1122 году вторглись в Македонию. Они были побеждены в горячей битве, пленные были отчасти размещены в греческие войска или проданы в слабо населенных местностях империи. К этому присоединилась многолетняя война с венграми и сербами, в которую греческое господство было утверждено по ту сторону Гемуса вниз по долине Моравы, до Дуная. Но едва был восстановлен мир в европейских провинциях, как император снова направился в Малую Азию. На этот раз он отправился из Вифинии в Пафлагонию, с крепкой выдержкой устоял и в несчастии, и завоеванием Кастамона и Гангры упрочил для своего государства владение Малой Азией до Галиса.