История крестовых походов - [56]

Итак, византийские дела шли самым успешным образом. Император был милостив и справедлив, храбр и наделен талантом полководца, войско было испытано в боях, силы государства росли с каждым годом. Внутренние провинции империи дошли до значительного благосостояния, так как они долгое время были избавлены от неприятельского притеснения, а в особенности был, кажется, совершенно забыт несчастный спор о том, кому должно господствовать в Сирии — византийцам или крестоносцам.

Но здесь антиохийцы учинили большое безумие тем, что снова обратили на себя внимание византийского двора. Это была, вероятно, партия княгини-вдовы Элизы, которая предложила руку принцессы Констанцы младшему сыну императора Мануилу, раньше чем Раймунд Пуату прибыл в Сирию. Так как эти переговоры не привели к цели, то их единственным последствием было крайнее раздражение императорской фамилии против крестоносцев. И когда вскоре после того начались соседственные ссоры между греками на памфилийском берегу и киликийскими армянами, союзниками антиохийцев, Иоанн решил сам отправиться в Сирию, чтобы отомстить и сломить, наконец, упорство франков.

Летом 1137 он завоевал, во главе очень значительного войска, всю Киликию и подошел к самой Антиохии. Положение было для князя Раймунда тем более угрожающее, что в это самое время король Фулько был побежден Имадеддином и заперт в Барине. Правда, князю удалось теперь, как мы видели, охранить короля от последней беды скорою подачей помощи, затем он выдержал жестокую осаду от греков в Антиохии; но в конце концов он должен был отворить ворота и покориться императору в качестве вассала, так как у других крестоносцев далеко не было столько сил, чтобы оттеснить этих врагов из Антиохии.

Но Иоанн не удовлетворился ленной присягой и присоединил требование, чтобы Раймунд отказался от своего княжества, если он получил за это Галеб и маленькие города на верхнем Оронте, которые предполагалось отнять у сельджуков. Это было со стороны императора крайне безрассудным требованием. Потому что надо предвидеть, что латинцы употребят все усилия, чтобы помешать завоеванию этих городов и поэтому остаться владетелями Антиохии. Раймунд, хотя с виду и согласился на условия императора, но когда в следующем 1138 году началась война с Ценки, он в союзе с графом Иосцелином Эдесским, который точно так же боялся утверждения греков в Сирии, сумел уничтожить каждый настоящий успех христианского оружия. Иоанн вернулся после этого сердитый в Антиохию и держал себя там неограниченным повелителем, но, вследствие искусно возбужденного графом Иосцелином народного восстания, принужден был оставить город, а наконец и вообще Сирию.

Эти дела имели уже во всех отношениях самые дурные последствия. После отступления греков Ценки, несмотря на то, что ему не удалось, как мы видели, взять Дамаск в 1139, все-таки сделал несколько маленьких завоеваний в Сирии, а малоазиатские сельджуки решились, пользуясь долгим отсутствием императора, на новые нападения против соседних провинций Византийской империи. Иоанну пришлось сражаться три лета, пока он снова усмирил этих врагов и добился над ними некоторого преимущества. Но только что это произошло, как он во второй раз двинулся, весною 1142, в Киликию.

Его приближение было для сирийских христиан на этот раз еще страшнее, чем летом 1137 года. Так как Иоанн имел определенное намерение составить из острова Кипра и памфильско-киликийских прибрежных местностей до Антиохии обновленное византийское владение для своего сына Мануила, а кроме того, затронутый влиянием западного духовного возбуждения, он хотел предпринять странствие к Святому Гробу в Иерусалим и вместе с королем Фулько бороться против врагов Креста. Латинцы чувствовали себя все более стесненными от греков, и их тем более пугало будущее, что Иоанн выказывал теперь величайшую решимость. Он появился внезапно перед Телль-Баширом, резиденцией графа Иосцелина, осадил его и принудил графа послать свою дочь Изабеллу в греческий лагерь, как залог своей верности. Затем он потребовал, чтобы ему тотчас же была сдана Антиохия, как боевой пункт для войны с сельджуками. Раймунд был в тяжелом затруднении: он не решился прямо отвергнуть требование могущественного императора, но он нашел хороший исход, собравши своих баронов и склонивши их к заявлению, что они ни в каком случае не потерпят сдачи Антиохии, если бы даже их князь этого захотел. Иоанн начал войну и без всякой пощады разорил окрестности Антиохии, но так как время года было уже позднее, то он пока удовольствовался этим и вскоре вернулся в Киликию, чтобы там дождаться весны.

Король Фулько, конечно, не играл никакой видной роли в этих антиохййско-византийских распрях. Он был того, бесспорно правильного мнения, что нужно по возможности избегать открытого боя с превосходной силой императора и мелкими уступками отклонять большую беду, пока опасность, угрожавшая от греков, опять минует. В этом направлении он дал пока хороший совет князю Раймунду и заметил также (зимою с 1142 на 1143), относительно упомянутого плана византийского странствия в Иерусалим, что он хочет наилучшим образом принять императора в святом городе, но чтобы император привел из своего войска только 10.000 человек, потому что Иерусалимское государство слишком мало, чтобы вместить или прокормить большое число людей. После этого Иоанн уже недолго беспокоил латинцев, так как в апреле 1143 года, когда он только что хотел отдать своему войску приказ выступить в Сирию, он ранил сам себя на охоте и умер после немногодневной болезни. Но положение изменилось от этого лишь в небольшой степени, — так как Иоанн незадолго до своей смерти собрал к себе важнейших офицеров своего войска и предложил им признать императором его младшего сына, вышеупомянутого принца Мануила, потому что он был особенно храбрым и умным молодым человеком