История крестовых походов - [54]

Но этим антиохийские дела еще не были окончательно приведены в порядок. Княгиня Элиза еще раз вернулась в Антиохию и снова повела вредные интриги. Кроме того, прошло около двух лет, пока граф Раймунд собрался в Сирию, и когда он, наконец, покинул родину, оказалось сомнительным, достигнет ли он свой цели, потому что герцог Рожер из Апулии, как близкий родственник Боэмунда II[42], сам заявил притязания на господство в Антиохии и потому велел во всех городах своей земли подстерегать графа, который хотел переехать из Апулии в Сирию. Но Раймунд избежал этих ловушек тем, что, отделившись от своих вассалов, прошел Апулию с немногими спутниками и в бедной одежде. Прибыв в Антиохию, он нашел, что, как княгиня-мать Элиза, так и ее дочь надеялись на брак с ним. Он ничего не сделал для того, чтобы вывести мать из заблуждения, пока не стоял с дочерью перед алтарем. Этим он, конечно, навлек себе злейшую ненависть первой, но в то же время приобрел неограниченную власть над Антиохией. Это случилось, вероятно, в начале 1130 года.

Именно в то время, однако, направился опять на запад и Имадеддин Ценки со всеми силами. Сначала его галебский наместник, Савар, сделал отважный набег сквозь антиохийскую область, разграбил богатую Лаодикею и увел с собою 7.000 пленных; затем в начале 1137 года явился на сцену сам великий эмир, а именно перед Триполисским замком Барин. Граф Раймунд II Триполисский, который незадолго перед тем унаследовал правление от своего отца Понтия, — тотчас собрал свои войска, выступил к северу и соединился с войсками графа Раймунда. Но когда он двинулся дальше, чтобы выручить замок Барин, то в один несчастный момент, когда его войско с трудом шло по гористой дороге, на него напал Ценки и совершенно разбил. Многие из христиан пали в сражении, другие были взяты в плен, и только очень немногие спаслись. Королю удалось с небольшим рыцарским отрядом достигнуть Барина и на время скрыться от преследователей за стенами этого замка. Но скоро и Ценки снова появился перед Барином и начал осаду с удвоенной энергией.

По получении известия о несчастии Фулько, в Иерусалиме и Эдессе началось ревностное вооружение; князь Раймунд Антиохийский также с достойной уважения решимостью готов был подать королю помощь, хотя, как увидим ниже, ему самому в это время серьезно угрожал могущественный враг. Это энергическое усилие христиан привело по крайней мере к тому, что Ценки предложил осажденным в Барине весьма почетную капитуляцию, дозволив королю и гарнизону свободное отступление, выдав множество христианских пленников и допустив даже, чтобы стены замка были срыты перед сдачей. Фулько, не имевший вестей об общем движении единоверцев для его освобождения и почти уже не имевший съестных припасов, конечно, охотно принял эти условия.

Поражение иерусалимцев при Барине и следовавшая затем потеря этого крепкого замка были весьма чувствительными несчастьями, но в них все-таки была и хорошая сторона, а именно, что при них вновь наконец оказалось энергическое и успешное самоотвержение и единодушие крестоносцев, как некогда. Все небольшие сирийские государства, как христианские так и магометанские, отдельно не могли бороться с перевесом Ценки. Только крепко соединившись, они могли надеяться на прочное сопротивление. Иерусалим и Антиохия стояли теперь против эмира Мосульского, как бы рука об руку; вслед за тем к этому союзу присоединился и Дамаск, потому что Ценки уже многие годы хитростью и силой старался подчинить себе этот самый большой сирийский эмират, который оставался еще от него независимым. Но в Дамаске возвысился один решительный и умный человек, Муин-Эдин-Анар, который как всемогущий визирь правил при различных, следовавших один за другим, эмирах и для защиты от Ценки настоятельно требовал поддержки со стороны христиан. Когда в 1139 году эмир Мосульский угрожал новым нападением, визирь тотчас послал к королю Фулько и предложил ему, что если крестоносцы помогут дамаскинцам, помочь им за то при осаде того Баниаса, который король Бальдуин II завоевал в 1129 году и который в это время был в руках Ценки[43]. Фулько сообщил о посольстве Анара своим баронам и этим очень их обрадовал. Союз между христианами и дамаскинцами был немедленно заключен и принес богатые плоды. Эмир Мосульский не решился на серьезную борьбу и вскоре отступил на север. Затем перед Баниасом соединились Анар и Фулько, Раймунд Антиохийский и Раймунд Триполисский. Защитники крепости скоро сробели, открыли крестоносцам ворота и в конце концов христиане и дамаскинцы разошлись в дружелюбном духе.

Удивительная перемена обстоятельств: теперь в Святой Земле крестоносцы и сельджуки, тесно соединились, сражались на одной и той же стороне! Но при положении вещей в ту минуту трудно было достигнуть чего-нибудь лучшего: соединение всех этих мелких сил в одно и обеспечивало пока их существование. И действительно, пока были живы три человека, господствовавшие тогда в Иерусалиме, Антиохии и Дамаске, — Фулько, Раймунд и Анар, — Ценки не сделал никаких дальнейших завоеваний в Сирии. Ему удалось увеличить свои владения только тогда, когда преждевременная смерть короля Фулько сделала пробел в этом триумвирате.