История Кореи. Том 2. Двадцатый век - [10]
Введение в Корее казарменного колониального режима сыграло значительную роль в процессе роста японского капитализма, ибо давало Японии привилегированный рынок для ее товаров, снабжало ее растущее городское население дешевым рисом, а также предоставляло «лишнему» населению Японии возможность «попробовать счастье» на Корейском полуострове в качестве колонистов. Вытесняя и разоряя корейских производителей, японский текстиль захватил к 1910 г. уже около 60 % корейского рынка. В обмен Корея поставляла рис, бобовые и хлопковое сырье для японских фабрик, но нестабильность цен на продовольственные и сырьевые товары приводила к тому, что отрицательный баланс корейской внешней торговли составлял к концу 1910-х годов ежегодно 20–30 %. Средства корейских потребителей перекачивались в растущую индустриальную экономику Японии. Количество японских поселенцев в Корее выросло с 25 тыс. в 1903 г. до 145 тыс. в 1909 г., и общий капитал их коммерческих предприятий составлял приблизительно 10 млн. иен. Многие из них делали себе состояния скупкой крестьянских земель и эксплуатацией труда корейских арендаторов, а также ростовщичеством, часто практикуя худшие формы насилия, произвола и обмана в отношении корейского населения. Для покрытия расходов на содержание войск и администрации в Корее японцы провели в 1906 г. тщательную всеобщую перепись населения, приступили с 1907 г. к составлению нового земельного кадастра, а также ввели новые акцизные сборы на важнейшие потребительские товары — соль, алкоголь, табак. Собранные с обездоленных крестьян налоги тратились также на строительство, в добавление к уже существовавшим железнодорожным линиям Сеул — Пусан и Сеул — Ыйджу, шоссейных дорог, связывавших торговые центры внутри страны (Тэгу, Кванджу, Чонджу) с портами (Ёниль, Кунсан, Мокпхо). Эти работы, проводившиеся под вывеской «модернизации и прогресса», на деле обеспечивали японской армии лучшие возможности контролировать внутренние районы страны, а также облегчали сбыт японских товаров в корейской провинции.
При всех «успехах» в деле закабаления Кореи и подавления антияпонского освободительного движения — только за 1907–1909 гг. японцами было убито 17 тыс. и ранено 36 тыс. участников «армий справедливости» и подозревавшихся в связях с ними — темпы колонизации Кореи не удовлетворяли праворадикальные круги японского истеблишмента. В частности, находившийся в Корее в качестве советника генерального резидента лидер тайного «Общества реки Амур» (Кокурюкай)>[2] Утида Рёхэй (1874–1937) использовал свои близкие связи с авторитетнейшим политиком официальной Японии, князем Ямагата Аритомо (1838–1922), и премьер-министром князем Кацура Таро (1847–1913) для того, чтобы обвинить Ито Хиробуми в «медлительности и чрезмерной осторожности».
С точки зрения правых радикалов, немедленное присоединение Кореи к Японии в качестве «нормальной» колонии, а не протектората, обеспечило бы Японию надежной базой для дальнейшего «расширения имперских территорий» в Азии, а также позволило бы более эффективно расправляться со всеми попытками антиколониального сопротивления. В качестве аргумента в пользу немедленного присоединения Кореи Утида и его сторонники использовали акции возмездия корейских патриотов внутри и вне страны, в частности, убийство Чон Мёнуном и Чан Инхваном в Сан-Франциско 23 марта 1908 г. служившего японцам американского советника бывшего корейского Министерства иностранных дел Д. В. Стивенса, чья кампания по пропаганде «японских достижений в модернизации Кореи» в США щедро финансировалась японским правительством.
В значительной мере под влиянием праворадикальной пропаганды японское правительство взяло с марта 1909 г. курс на ликвидацию последних остатков суверенитета Кореи. С июня 1909 г. на должность генерального резидента вместо Ито заступил сторонник более радикальных действий в корейском вопросе барон Сонэ Арасукэ (1849–1910), а 6 июля 1909 г. японский кабинет принял решение о полной аннексии Кореи сразу по получению согласия на это держав Европы и США.
