История иудаизма - [171]

Даже если у истца есть расписка, согласно которой он имеет право привлечь ответчика по закону неевреев, — все равно не разрешено ему привлекать ответчика к нееврейскому суду. Если истец подал эту расписку в нееврейский суд, чтобы тот привлек ответчика по законам неевреев, он обязан возместить ответчику все причиненные тем самым убытки, за вычетом того, что ответчик должен ему по законам Израиля. Примечание: Все это постановление действует, только если одна сторона может принудить другую пойти в еврейский суд, но, если должник упорствует, заимодавец может передать эту расписку в нееврейский суд.

Иссерлесу в его работе помогло то, что Каро в «Бейт Йосеф» явным образом указал: если то или иное его постановление расходится с обычаями, принятыми у евреев той или иной страны, это постановление для них не имеет силы. Оба мудреца питали один к другому дружеские чувства и переписывались по ѓалахическим вопросам, причем Иссерлес, значительно младший по возрасту, чем Каро, проявлял самую глубокую почтительность. «Мапа» впервые была включена в краковское издание «Шульхан аруха» 1569–1571 годов, всего через несколько лет после первого венецианского издания труда Каро (1564–1565) [4].

Неверно представлять себе, что исключительная популярность сводов Каро и Иссерлеса положила конец ѓалахическому разнообразию. Уже при их жизни сама процедура кодификации подверглась сильнейшим нападкам со стороны Хаима бен Бецалеля — соученика Иссерлеса, раввина Вормса и Фридберга, особенно опечаленного тем, что Иссерлес не учел в достаточной мере обычаи евреев Германии. Хаим привел множество возражений против «Мапы», начав с общих принципов: мол, неверно обязывать раввина, выносящего решение, определять ѓалаху по большинству; ѓалахические своды как таковые приводят-де к небрежению изучением Талмуда и, следовательно, к невежеству; наконец, общинные раввины лишатся авторитета, потому что евреи будут доверять не им, а печатной книге. Отметил Хаим и то, что в любом случае, если Иссерлесу позволено возражать Йосефу Каро, могут и другие раввины возразить Иссерлесу! [5]

И надежды, и страхи Хаима бен Бецалеля оправдались. С одной стороны, широкое распространение «Шульхан аруха» с примечаниями в конечном итоге привело к демократизации ѓалахических знаний, а это, в свою очередь, способствовало соблюдению законов и в сефардских, и в ашкеназских общинах благодаря социальному давлению. С ростом доступности печатных книг те, кто мог самостоятельно прочитать нужные разделы «Шульхан арух», начинали влиять на повседневную жизнь собратьев по общине, требуя соблюдения не только ѓалахи, но и дерех эрец («мирской путь» или «мирской обычай») — так в Талмуде (и, соответственно, в книге Каро) обозначаются внерелигиозные нормы приличного поведения. Например, в «Шульхан арухе» имеется большой раздел, посвященный этикету за столом, и еще один, где описывается подобающее поведение в уборной: «В уборной следует проявлять скромность и не оголяться, пока не уселся». Иссерлес добавляет примечание о том, что «не должны входить туда двое сразу, а дверь следует из соображений стыдливости закрывать». В то же время независимые раввины сохранили достаточно авторитета, чтобы ставить под сомнение те или иные решения «Шульхан аруха». Даже в Польше всего через поколение после великого Иссерлеса глава люблинской ешивы Меир бен Гедалья (известный как Маѓарам), называл «Шульхан арух» не более чем одним из сборников постановлений и сохранял за собой право выносить решения самостоятельно.

Многие общины использовали в своих интересах замечания Иссерлеса об авторитете обычаев: последние, по его мнению, как правило, обязательны для соблюдения даже при отсутствии ѓалахического источника. Впрочем, иногда, вопреки общему подходу, Иссерлес заявляет, что тот или иной обычай неверен: «Если бы я был в силах, я бы упразднил этот обычай. Ибо он основан на заблуждении, и нет никакой причины его придерживаться». В любом случае кодификаторы не могли предусмотреть ответов на все случаи жизни, и местные раввины — главы общин — продолжали сами разрешать конкретные коллизии. Однако представляется важным, что именно лидеры небольших общин чувствовали необходимость утвердить свое право на религиозное разнообразие. Так, в первой половине XVIII века выдающийся духовный лидер марокканского еврейства Яаков ибн Цур постановил, что в небольшой общине единственный судья (даян) имеет такие же полномочия принимать решения, как и полноценный суд из трех судей, и постановление, данное в одном месте, не может быть оспорено в другом [6].

Каро и Иссерлес прекрасно понимали, что их современники не соблюдают даже некоторые законодательные постановления, совершенно ясно описанные в Талмуде, и бессмысленно упрекать евреев за адаптацию обычаев к меняющемуся миру. Так, в Вавилонском Талмуде явно установлено, что нанятые работники произносят после еды лишь краткое благословение, так как время, которое они потратят на молитву, принадлежит их нанимателю, но Каро постановил, что «ныне» они должны произносить благословение полностью. В свою очередь Иссерлес освятил своим авторитетом общепринятую в его время практику, когда евреи, живущие среди неевреев, зажигали ханукальные свечи в доме, а не на улице, как велит Мишна. Необходимость сослаться на изменившиеся условия возникала и после составления «Шульхан аруха» и «Мапы». Так, польский раввин Йоэль Сыркес в XVII веке оспорил постановление Каро, согласно которому двое мужчин не должны оставаться наедине из опасения, что они могут склониться к гомосексуальному контакту, отметив: «В наших краях, где о подобном разврате и не слыхивали, нет нужды в разделении» [7].