История иудаизма - [158]

Основой экстатического мистицизма Абулафии был псевдорационализм, что видно из его попытки приписать собственные взгляды Маймониду, и в этом отношении его воззрения были схожи с учением суфиев в исламе. Вряд ли суфизм повлиял на Абулафию непосредственно, однако в Египте потомки Маймонида (в особенности его сын Авраѓам и внук Овадья) всячески поддерживали применение иудеями суфийских практик на пути к совершенству и единению с Богом:

Во-первых, надлежит иметь как можно меньше связей с простолюдинами… Затем, необходимо приучить себя как можно меньше разговаривать, произнося лишь те слова, которые приводят к выгоде в этом мире и счастью в мире грядущем… Далее, следует как можно сильнее изменить свои привычки в питании, уменьшая наслаждение от пищи, пока не привыкнешь вкушать ее лишь изредка и не занимать свой разум мыслями о еде. Стремись также меньше спать… Затем постепенно приучи свою душу не думать ни о чем, кроме Него и того, что приближает тебя к Нему, пока силы души твоей не возрастут настолько, чтобы помочь тебе достичь цели, которой ты взыскуешь. Кроме того, во время молитвы пусть намерения твои будут чисты, и тщательно следи за словами, которые ты произносишь. И вот, когда ты достигнешь подобного состояния, восторг твой будет столь пылким, что ты не сможешь и на мгновение расстаться с Ним. И по мере возрастания твоего блаженства будет возрастать и пыл, так что ты не будешь уже находить наслаждения ни в пище, ни в питье, ни в отдыхе.

Еврейско-суфийские тексты, написанные на арабском языке, всецело принадлежат традиции исламского суфизма и хранят куда больше следов контактов с мусульманскими мистиками, например Ибн Араби, чем с другими ветвями еврейского мистицизма. Мы уже отмечали, что следы суфийского влияния видны в моралистических поучениях Бахьи Ибн-Пакуды, жившего в Испании XI века.

Однако, подобно реформаторским учениям Хасидей Ашкеназ, занимавшим центральное место в духовной жизни рейнских евреев этой эпохи, а также идеям абсолютной бедности, которые проповедовавaли позже христианские мистики (например, святая Тереза Авильская), движение каббалистов показало, как истовая религиозность руководителей общины приводит к тому, что этические и философские доктрины приобретают отчетливый оттенок мистицизма. Те, кто хотели быть благочестивыми, должны были стремиться стать духовными наследниками библейских пророков, в особенности Элияѓу: вести аскетический образ жизни, укрощать страсти и думать только о Боге, «облачаясь в лохмотья и тому подобное платье бедняков, похожее на одежды суфиев наших дней, и [также принимая на себя] ограничения в пище, удовлетворяясь крошками и тому подобным… чтобы люди верили, глядя на них, [что они ведут] образ жизни пророков, который [подразумевает] воздержание и довольство тем, что есть…» [50].

Такова была почва, подготовленная для «Зоѓара» к концу XIII века, когда книга впервые начинает циркулировать в еврейской среде — приблизительно в то же время среди испанских мусульман стали ходить учения великого суфийского мистика Ибн Араби. «Зоѓар» представляет собой любопытную смесь различных материалов, полную мифологических образов, поэзии, отголосков неоплатонизма и аристотелизма, а также народных суеверий, магии и мистической психологии:

«Душа» — низшее из движений, она поддерживает и питает тело. Тело тесно связано с «душой», а «душа» с телом. Когда же «душа» усовершенствуется, то становится престолом, на котором покоится «дух», когда «душа», привязанная к телу, возбуждается, как сказано в Писании: «доколе не излиется на нас Дух свыше»[131]. Когда и «душа», и «дух» усовершенствуются, они становятся достойными принять «высшую душу», и «дух» становится престолом, на котором пребывает «высшая душа», высочайшая из всех, сокрытая и совершенно непостижимая. Так образуется престол над престолом и престол для высочайшего, которое надо всем. Созерцая эти ступени души, ты откроешь в них тайну Божественной Премудрости, ибо всегда подобает мудрому изучать сокрытые тайны таким образом. Обрати внимание, что душа, низшее из движений, держится за тело, подобно тому как в пламени свечи темная часть внизу держится за фитиль, от которого ее невозможно отделить и без которого пламени не бывает. Но когда темное пламя разгорелось, оно становится престолом для белого пламени, которое покоится на темном пламени. А когда и темное, и белое пламя полностью разгорелись, белое пламя, в свою очередь, становится престолом для невидимого пламени, ибо то, что покоится на белом пламени, нельзя ни увидеть, ни познать. И только тогда пламя образуется полностью. Подобен этому и человек, достигающий полного совершенства и называемый после этого «святым».

В «Зоѓаре» утверждается взаимосвязь между нижним и высшим мирами, так что поступки и молитвы людей имеют космический смысл. Всегда существует опасность, что зло, вызванное человеческими грехами (в том числе и недостойными мыслями), может привести к разъединению сфирот — десяти ступеней высшего мира, по которым Всевышний сходит от Бесконечности (Эйн-соф) к божественному проявлению в Шхине, которая является одновременно последней из