История иудаизма - [157]

Целью этой теософской каббалы было понимание богословских вопросов, достигаемое не логическими рассуждениями о природе божественного, как у философов (как еврейских, так и христианских и исламских), а глубинным размышлением о скрытом смысле древних текстов, особенно Библии. Результатом подобного размышления могло стать познание природы Бога и его связи с миром, раскрытой им самим «между строк» Писания. Таков был мистицизм, представлявший собой ответвление эзотерического подраздела раввинистической «учебной программы»; этот мистицизм следовало непременно сочетать с учебой, и его тайны не должен был пытаться постичь тот, чья ученость была недостаточной для попадания в элитный круг знатоков. В дальнейшем каббала оказывала огромное влияние на жизнь всех верующих евреев независимо от их учености, но возникла она все же как дополнение к изучению Талмуда — основе основ средневекового раввинистического иудаизма.

На основании сходства идей авторов многих ранних каббалистических трудов историки часто описывают их как членов единого круга, однако конкретный характер их взаимоотношений остается неизвестным. С несколько большим основанием можно утверждать, что на северо-востоке Испании, в Жироне, в середине XIII века возник первый на Пиренейском полуострове центр каббалы во главе с Эзрой бен Шломо и Азриэлем бен Менахемом. Оба они были учениками Ицхака Слепого, и оба сочетали учение «Сефер ѓа-баѓир» с неоплатонической терминологией, систематически сводя воедино каббалистические символы и истории из Талмуда. Жиронские мистики, называвшие себя «святым обществом» (хавура кдоша), считали, как и другие каббалисты, что эзотерическое знание должно быть достоянием привилегированной элиты. Однако именно они оказали решающее влияние на распространение этих теософских идей благодаря комментарию к Торе, составленному их соотечественником Нахманидом и раскрывшему мистические учения широкому кругу еврейских читателей [47].

От кабинетных размышлений Нахманида и жиронских мистиков резко отличался экстатический мистицизм их младшего современника Авраѓама Абулафии: характер его размышлений о божественном мире можно объяснить его яркой, полной приключений жизнью. Абулафия родился в Сарагосе и получил воспитание в Туделе (Наварра); в возрасте двадцати лет он предпринял путешествие на другой край Средиземного моря, чтобы отыскать в Земле Израиля легендарную реку Самбатион, но в Акре война мусульман и христиан за святую землю расстроила его планы и заставила вернуться в Европу. Проехав через Грецию, он сделал остановку в Италии и стал в Вероне изучать каббалу, начав с комментариев к «Сефер Йецира». В Испании, куда он ненадолго вернулся, вокруг него стала формироваться группа избранных учеников. В 1273 году он вновь уехал в Италию, на Сицилию или в Грецию и начал пропагандировать теорию, согласно которой великий Маймонид в своем «Путеводителе рассеянных» проповедовал не что иное, как каббалу. Написанная Абулафией серия небольших «Книг пророчества» собрала вокруг него кружок ученых. В 1280 году внутренний голос побудил мистика отправиться в Рим и просить папу Николая III положить конец страданиям евреев; в ответ на свое прошение Абулафия был приговорен к сожжению на костре и избежал казни лишь потому, что в августе того же года папа скончался.

К тому моменту Абулафия стал знаменитостью и сам как нельзя лучше осознавал все, что открылось ему с тех пор, как «в возрасте тридцати одного года в Барселоне Всевышний пробудил его ото сна». Поэтому большой переполох вызвало его заявление о том, что Мессия придет в 5050 году по еврейскому календарю, или в 1290 году н. э., — в том году, когда самому Абулафии должно было исполниться пятьдесят лет. Воззрения Абулафии по мессианскому вопросу носили сложный характер, но иногда ему, весьма вероятно, казалось, что он и есть Мессия. Как бы то ни было, объявление Абулафии привело к волнениям; многие стали готовиться к отъезду в Землю Израиля. Однако ведущий ѓалахический авторитет Испании Шломо бен Авраѓам Адрет, или Рашба, осудил Абулафию, назвав его шарлатаном. Отправленный в изгнание на остров Комино близ Мальты, Абулафия яростно защищался, написав серию трактатов, где метал стрелы в своих критиков, а также ряд мистических трудов, в том числе комментарий к Торе и комментарий к «Сефер Йецира» [48].

От рейнских общин Хасидей Ашкеназ Абулафия позаимствовал учение о божественных эманациях, которые он впервые назвал термином сфирот (буквально «перечисления»). Он подробно разработал взятые у Хасидей Ашкеназ методы познания скрытого смысла Писания, основанные на буквенной комбинаторике (церуф), сложении числовых значений букв в словах (гематрия) и толковании букв и слов как аббревиатур целых фраз (нотарикон). Вместе с тем он верил и в то, что «Путь Божественного Имени» допускает непосредственную связь человека с Богом посредством пророчества — особого просветленного состояния сознания, влекущего за собой не просто знание, но и искупление, и возможность в этом мире вкушать наслаждения мира грядущего. Эта форма практического мистицизма весьма отличалась от размышлений жиронских теософов, учение которых сам Абулафия отвергал (впрочем, неприятие было взаимным). Из огромного числа сохранившихся рукописных списков его трудов видно, что многие евреи тем не менее с восторгом восприняли его учение [49].