История ислама. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов - [236]

Подобно тому как неоднократно упоминали мы и прежде, энергия Муваффака и Му’тадида дала блестящие результаты при подавлении этого в высшей степени опасного бунта, усложненного к тому же одновременной борьбой с Саффаром; то же самое повторялось и при других самых разнообразных положениях их полного треволнений правления. В начале 286 (899) можно было, казалось, смело рассчитывать, что наступает наконец для династии Аббасидов новый период государственного благоденствия. В Ираке порядок более не нарушался; Хузистан и Фарс также находились, равно как и большая часть Мидии, в непосредственном подчинении у халифа, с тех пор как саффарид Амр вовлечен был в беспрерывные войны с мятежниками и Саманидами, а сыновей Абу Дулафа изгнали. Из Адербейджана заявил Саджид Мухаммед свою покорность, Мосул очищен был от хариджитов, Месопотамия и «оборонительные линии» освободились от господства тулунидов, которые сами поспешили принести присягу халифу и обязались платить даже значительную дань за дозволение оставаться по-прежнему наместниками Сирии и Египта. Даже аглабиды в Кайруване глубоко прониклись вящим уважением к теперешнему наместнику пророка; в Аравии наконец все, казалось, успокоилось. И вдруг в этом же самом году от Ахмеда ибн Мухаммеда аль-Васикия, наместника Басры, приходит известие, что в Бахрейне, все в том же самом исходном пункте, откуда впервые появился некогда Хабис, возникли новые волнения. Какой-то персиянин из Дженнабы, приморского города Фарса, по имени Абу-Са’ид Хасан, сын Бахрама, возбудил снова восстание, по-видимому, в интересах алидов. Ему удалось сделаться зятем всеми почитаемого гражданина города Катифа, у Персидского залива, Хасана ибн Сумбура. Благодаря большому влиянию своего тестя, он собрал вокруг себя целые толпы горожан и бедуинов и держал все окрестности в страхе. Поговаривали даже, что он собирается напасть на Басру. Халиф отдал приказ немедленно заняться исправлением укреплений города и выслал туда в 287 (900) Аббаса ибн Амра аль-Ганавия с целью успешного отражения предполагаемого нападения Абу-Са’ида. Когда же Аббас выступил против действительно приближавшихся бунтовщиков, последние его осилили и даже взяли в плен. Впоследствии Абу Са’ид его освободил, вручив ему послание к Му’тадиду. В нем преподано было халифу немало дельных наставлений. Мятежник советовал повелителю оставить в покое почву Аравии. Он доказывал, что вести войну следует сообразуясь с местными условиями пустыни, а о них его турки не имеют никакого понятия, к тому же они не вынесут климата страны и станут терпеть от недостатка съестных припасов. Поэтому он советует благодушно — не лучше ли будет не задевать его в Бахрейне. Как бы там ни было, Мутадид должен был сознаться, что человек этот прав. И в других местностях бедуины заволновались. Люди из племени Тай совершили даже дерзновенное нападение на караван богомольцев в 287 (900); шайки приверженцев Абу Са’ида зашевелились в 288 г. (901) в окрестностях Басры. В то время как в самом Ираке стали появляться то там, то сям группы алидов, на юге Аравии та же самая партия успела захватить внезапно Сан’у, хотя и на короткое время. Оказывалось необходимым озаботиться о серьезных подготовительных мерах, прежде чем сунуться в это осиное гнездо. Но едва успело правительство заняться уничтожением и изловлением отдельных шиитских шаек в Ираке, как вспыхнуло внезапно восстание алидов в 289 (902) также и в Сирии. В том же самом году поднялось против Аглабидов на дальнем западе берберское племя Китама, подстрекаемое все теми же шиитскими эмиссарами. Эти одновременные восстания дают нам одно лишь неопределенное понятие о силе и неожиданности пропаганды, опутавшей как бы сразу своими нитями почти все провинции, начиная с Персии до южной оконечности Аравии и северного побережья западной Африки. Для полного уразумения дальнейших событий необходимо вкратце познакомиться с существующим доселе развитием этой не прекращавшейся никогда подпольной агитации. Пусть вспомнит читатель, что издавна приверженцы дома Алия распадались на различные секты, смотря по тому, какой ветви многочисленного потомства этой фамилии они приписывали право на имамат. Линия Мухаммеда ибн аль-Ханафия отступила на задний план, как только овладели властью Аббасиды[372]; на некоторое время выдвинулись было зейдиты, но приблизительно в половине III столетия взяли верх два новых течения под именем дюжинников и измаилитов. Первые получили свое название потому, что они, начиная с Алия, признавали 12 имамов, из которых последний должен был, по их убеждению, низвергнуть безбожный род Аббасидов и основать на земле Божье царство. Измаилиты возлагали все свое упование на одного только алида в пятом поколении — Измаила, сына Джафара, правнука Хусейна; он почитаем был ими за седьмого имама, а первыми считали они Алия, Хассана и Хусейна. Так как происхождение этих двух сект совпадает, по всей вероятности, со временем появления особенно почитаемых ими имамов, то можно допустить, что дюжинники образовались во второй половине III столетия (после 260 = 873/4), а измаилиты приблизительно за сто лет раньше (около 148 = 765/6). Обе партии постигла одна и та же участь, и те и другие ошиблись в расчетах на избранных ими потомков Алия: ни Измаилу, ни Мухаммеду ибн Хасану, имаму дюжинников, не представилось подходящего случая создать царство Божие. Но надежды народа на своего героя или на пришествие избавителя, который положит когда-нибудь конец всем национальным и общественным бедствиям, неисчерпаемы. Что за беда, если они не осуществляются в данную минуту, упования отодвигаются на более дальний срок и так продолжаются ожидания, хотя бы до судного часа. Герой или избавитель становится бессмертным, все страстно ждут появления его снова. Или, как Барбаросса, почивает он мирно в Кифгейзере, или же в качестве скрытого имама он укрывается в одном недоступном человеческому глазу и только Богу известном месте. В Измаиле и Мухаммеде стал видеть народ своего махдия, ревностные последователи ожидали ежеминутно их вторичное появление. Но в то время как дюжинники, возникшие, как надо полагать, лишь в правление Му’тадида, оставались в сущности верными в своих воззрениях вообще умеренному шиитскому направлению зейдитов, измаилиты, как кажется, со времени подавления хуррамитов и смерти Бабека (223 = 838) заключили тесный союз с крайними шиитами, мнения которых были пропитаны большей частью коммунистическими и пантеистическими представлениями. Главным их догматом было учение о воплощении божественного духа в настоящего имама. Рядом с ним мало-помалу принята была тоже буддийская идея о переселении душ. Благодаря этому новому догмату, стало постепенно стушевываться учение о преемственности перехода духа от отца к сыну. При помощи измышленной еще прежде Абдуллой ибн Сабой теории о необходимости существования помощников пророка (т. I) построена была совершенно новая, проводимая весьма последовательно, Система, сподручная для заправил секты. Система эта, как нам известно, имела различные степени развития; но отличие касалось главным образом приспособления к изменчивости индивидуальных отношений, а вовсе не сущности эго учения, и мы можем с некоторой уверенностью предположить, что вся система успела сложиться ко времени управления Муста’ина (250 = 864) существенно в том самом виде, который ей придали впоследствии позднейшие о ней известия. Содержание ее в кратких чертах было следующее: Бог, подлинное естество которого остается для человека сокровенным и неисповедимым, выслал в свет семь воплощений своего существа в виде пророков, чтобы возвестить миру свою волю; соответственно этому зовут их «натик» (проповедники), их имена следующие: Адам, Ной, Авраам, Моисей, Иисус, Мухаммед и наконец Мухаммед Махдий, сын