История ислама. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов - [235]

Положение халифата в 265 году (878/9) было, по-видимому, весьма плачевное, но кипуче деятельный Муваффак за последние годы обнимал уже своим орлиным оком далеко, начиная с Сирии и проникая за пределы Оксуса. Он держался мудрой, дальновидно предусмотрительной и твердой политики, которая, благодаря также случайно сложившимся счастливо обстоятельствам, вскоре увенчалась полным успехом. Ахмед Ибн Тулун владел пока еще, положим, всей Сирией и частью Месопотамии, но возмущение сына его Аббаса заставило могучего вассала немедленно вернуться в Египет, а два года спустя Муваффаку уже удалось склонить наместника тулунида в Ракке, управлявшего северными и месопотамскими округами, признать власть халифа. Хариджиты вокруг Мосула стали также постоянно терпеть неудачи. Но главным успехом было приобретение правителем империи гораздо более крупного и деятельного союзника в тяжелой борьбе с храбрым и непокорным вассалом, чем восставшие против Саффара хорасанцы — Саманидов Трансоксании, признанных еще в 261 г. (875) багдадским правительством ленными наместниками этой большой провинции. Халифату в Ираке стало теперь значительно легче, когда на востоке явился могущественный противовес обаянию могущества Саффара. Хотя этот последний продолжал до самой своей смерти, последовавшей 9 Шавваля 265 (4 июня 879), владеть северным и восточным Хузистаном, но уже ничего более не мог предпринять против Ирака, а его брат и преемник Амр, окруженный со всех сторон противниками, вынужден был медленно, но безостановочно отступать. Благодаря этому обстоятельству, очистилась, положим, пока для зинджей большая часть Хузистана. Зато теперь, когда Муваффаку нечего было более опасаться нападения на столицу со стороны Саффара, оставалось одним лишь вопросом времени усмирение беспорядков, производимых еще бунтующими рабами. Положим, опытные и настойчивые предводители чернокожих продолжали по-прежнему изыскивать всевозможные средства для нанесения вреда халифату. Так, например, когда Алий Ибн Абан в конце 265 г. (879) подвинулся в Хузистане до самого Тустера и здесь потерпел от подчиненного полководца Месрура, турка Текина, два больших поражения, он сумел задарить этого «честного малого» и убедить его не пользоваться результатами своих успехов, а оставаться себе спокойно в Тустере, давая этим мятежникам возможность несколько оправиться. Месрур вскоре же прознал про преступное соглашение и засадил изменника в тюрьму; но наемники, бывшие под его начальством, частью ушли к зинджам, частью к Мухаммеду ибн Убейдулле, все еще не покидавшему части Хузистана, номинально принадлежащей Амру, брату Саффара. Возобновилась снова старая игра: коварно изъявляя знаки взаимной искренней дружбы, каждая сторона жаждала вытеснить из страны другую. Но Алий Ибн Абан оказался, в конце концов, более сильным, и Мухаммед принужден был покинуть саффарида и присягнуть Хабису, отныне начавшему величать себя халифом. Самозванец чеканил собственную монету и настаивал на провозглашении своего имени при пятничном молитвословии. Впрочем, благоденствие Мухаммеда в качестве вассала Хабиса продолжалось недолго. Успех самозванца быстро мерк, и Мухаммед подчинился халифу (267 = 881), охотно простившему его прошлое. А положение предводителя грабительских шаек вскоре изменилось к худшему. Хотя также и преемник Текина, турок Агартмыш, был побит в 266 (880) Алием, но с II Раби этого же самого года (ноябрь — декабрь 879) появился в Ираке, во главе свежего войска, сын правителя империи, Абу’ль-Аббас, будущий халиф аль-Му’тадид. С армией отправлено множество кораблей и судов; с помощью их можно было теперь пробираться вперед по каналам и разыскивать все самые сокровенные пристанища зинджей. Столь же энергичный, как и отец[371], Му’тадид ловко подметил образ ведения войны неприятелем, а мятежники на первых же порах совершили крупную ошибку, отнесясь пренебрежительно к действиям этого, на их взгляд, 24-летнего молокососа. Таким образом, новому военачальнику удалось напасть врасплох при Басите на соединенные силы Сулеймана ибн Джами и его товарища Сулеймана ибн Мусы Аш-Ша’рания и нанести обоим жестокое поражение. Разбитые мятежники принуждены были укрыться в своих, окаймленных каналами, укрепленных городах Аль-Мансура («град побед») и Аль-Мени’а («неприступная твердыня»). Му’тадид продолжал действовать по-прежнему систематично. Все речные извилины тщательно расследовались, и таким образом очищался постепенно каждый выдвинутый пост зинджей; войска занимали один округ за другим, захватывали, где было возможно, суда противников и наконец достигли до Мени’и. Часть ее успел спалить авангард, предводимый Абу Хамзой Нусейром. Ввиду приближавшейся опасности аль-Хабис вытребовал из Хузистана Алия ибн Абана; но Муваффак тоже не дремал, стянул еще больше войск и появился сам во главе их в Сафаре 267 (сентябрь-октябрь 880) на месте военных действий. Оба города грабителей были взяты штурмом. Правитель империи направился прямо в Хузистан, чтобы очистить насколько возможно эту провинцию от остававшихся там после удаления ибн Абана шаек бунтовщиков и обезопасить фланги главной армии в дальнейшем движении ее вперед. Все это исполнено было без особых затруднений, и теперь можно было уже беспрепятственно преследовать самого «владыку зинджей». Город его аль-Мухтара («избранный») находился на запад от Басры, замкнутый кругом кольцом бесчисленных каналов и рукавов устья рек Евфрата и Тигра. До этого неприступного логовища было пока еще далеко, его взяли наконец, приблизительно три года спустя, 1 или 2 Сафара 270 (10–11 августа 883) после долгой осады. Муваффак самолично присутствовал среди штурмующих и до тех пор не успокоился, пока один из телохранителей Лулу, наместника северной Сирии, приславшего тоже вспомогательный корпус для нанесения окончательного удара мятежникам, не предстал перед правителем с окровавленной головой Хабиса.