История Индонезии - [85]

. В нем они осудили высказывания Сухарто как исходящие из «ошибочной предпосылки» о поляризации сил сторонников и противников панчасилы, допускавшие угрозы в адрес политических противников, прибегающие к недостойным методам, чтобы парализовать действие конституции[112], вовлекающие вооруженные силы в политическое противоборство на базе односторонних оценок властей, создающие впечатление, что «некто склонен рассматривать себя как олицетворение панчасилы, а всякий порочащий его слух — как посягательство на нее». Авторы этого документа, получившего название «Петиции пятидесяти», потребовали, чтобы высшие представительные органы дали политическую оценку выступлениям президента.

Сухарто, однако, предпочел игнорировать как саму «Петицию пятидесяти», так и последовавший запрос девятнадцати парламентариев (двух членов фракции ДПИ и семнадцати — ПЕР), предложивших ему дать исчерпывающие разъяснения СНП ввиду «накала политической атмосферы», тревожащих слухов, вызванных непреданием «Петиции пятидесяти» гласности[113]. Участники «Петиции пятидесяти», не став жертвами прямых репрессий, были подвергнуты ущемлению в граждански правах: не допускался их выезд за границу, пресекались возможности государственного кредитования тех из них, кто занялся бизнесом, и т. д. Явно делалась ставка на их изоляцию в обществе. Тем не менее большинство из них продолжало борьбу в составе оппозиционной группы «Петиция пятидесяти».

Будучи смелым и принципиальным выступлением, «Петиция пятидесяти» вместе с тем обнаруживала крайнюю разнородность оппозиционных сил — осколков первого лагеря орба. Морализаторское резонерство в адрес победивших кабиров выдавало непонимание классовой сути переворота 1965—1967 гг. Общественность удручало отсутствие альтернативной программы.

Бурные события 1980—1981 гг. показали, сколько острых противоречий накопилось в индонезийском обществе, свидетельствовали о застойном характере политического кризиса в стране. За правовое буржуазное государство, за реализацию демократических прав и свобод, за искоренение авторитаризма и засилья армии выступили даже те, которые всю жизнь прослужили в ТНИ, а в 60‑е гг. ревностно содействовали приходу «нового порядка» к власти. Однако изолированность оппозиции, отсутствие у нее массовой политической поддержки и ее неспособность опереться на народ делали все ее начинания и протесты верхушечными и бесплодными.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА НАКАНУНЕ И ПОСЛЕ ВЫБОРОВ 1982 Г. СЕССИЯ НКК (1983 Г.) И ЕЕ ИТОГИ

Кривая политической температуры продолжала подниматься с приближением выборов. Крайнюю остроту приобрела тема коррупции в верхах. По данным американских и австралийских ученых, не менее трети иностранной помощи, поступавшей в Индонезию, расхищалось блоком военных кабиров и капиталистов хуацяо. Развернутая напоказ шефом КОПКАМТИБа адмиралом Судомо еще с 1977 г. кампания по выявлению и наказанию коррупторов обнаружила полную несостоятельность: в сети адмирала попадалась лишь «мелкая рыбешка». Между тем общественное мнение предъявляло серьезные обвинения правящем верхушке (огромные комиссионные в связи с закупкой за рубежом вооружения, тесное сотрудничество с ТНК и концерна ми хуацяо в ЮВА, которые, естественно, не забывали и о собственном кармане). Так, индивидуальное состояние китайски го капиталиста Лим Сю Лионга, который многие годы управляя финансовыми делами членов семейства президента, к началу 80‑х гг. превысило 7 млрд ам. долл, (к середине 80‑х гг. он вошел в десятку богатейших людей мира). При выборочном социологическом опросе населения 44% опрошенных назвали коррупцию и злоупотребления властью «самой серьезной внутренней угрозой государству». Между тем шеф Координационного комитета разведслужб генерал Йога Сугама заявил в парламенте в январе 1982 г.:«Борьба за ликвидацию коррупции в стране невозможна. Если вести ее, то никого (в госаппарате. — В. Ц.) не останется» ввиду низких окладов.

Бесперспективность для партий предстоящих выборов была очевидна как ДПИ, так и ПЕР. Ведь при существующих политической системе и избирательном законе ни одна из них, даже совершив невозможное (получив абсолютное большинство на выборах), не могла бы претендовать не только на управление страной, но и на самое минимальное участие в исполнительной власти, ибо прерогатива формирования кабинета принадлежала исключительно президенту. Отдавая себе в этом отчет обе партии, однако, реагировали на это по–разному. Правым кругам не приходилось ожидать неприятностей на выборах от Демократической партии Индонезии. Ее конформизм прочно закрепился, и контроль режима над ней был весьма эффективным. Не было у нее и непримиримых идеологических расхождений с орба. Вдобавок объединение враждующих группировок в руководстве Демократической партии, происшедшее в 1980 г., оказалось недолговечным. ДПИ вновь погрязла во фракционной борьбе. Отставка генерального председателя Сануси Харджадината и смена руководства не изменили ситуацию. ДПИ оставалось столь же раздробленной, бездеятельной, вялой и конформистской и при новом лидере Сунаваре Суковати (1981—1986). Ее второй национальный конгресс (1981 г.), полностью контролируемый властями, не привнес зримых перемен в деятельность партии.