История Индонезии - [78]
Очевидно, что почти все эти концепции были заимствованы у Сукарно и переработаны в интересах орба. То же в значительной степени относится к доктрине «национальной стойкости» (1977 г.), предусматривавшей выживание и независимое от внешних сил существование нового режима (во всех областях: экономической, политической, военной и т. п.). Она явно уходила корнями в заимствованный Сукарно у идеологов КНР лозунг: «Стоять на собственных ногах». Принципиально новой и весьма реакционной была лишь предложенная генералом А. Муртопо и получившая официальную поддержку концепция «дрейфующей массы», которая ориентировала на изоляцию от политики и партийной жизни крестьянства «ввиду его политической неискушенности и занятости делом экономического строительства». По существу это положение продолжало курс на деполитизацию масс и имело антиконституционный характер.
Наконец, в феврале 1975 г. Сухарто неожиданно для многих заявил, что социальным идеалом РИ является построение «религиозно–социалистического общества»[100], исключающего капитализм, империализм, эксплуатацию, отсталость, нищету. Его строителям должны быть присущи патриотизм, самопожертвование, трудолюбие, любовь к ближнему, богобоязненность. Но жизнь этой идеологической инновации была весьма недолгой. Кампания вскоре заглохла, вероятно, ввиду опасений генералитета, что лозунг социализма, пусть религиозного, может раскачать массы, как во времена Сукарно.
В результате главный упор был сделан опять на панчасилу. По прежде чем широко пропагандировать ее лаконично сформулированные принципы, следовало их раскрыть и детально истолковать. Авторитетной группе ветеранов Августовской революции во главе с М. Хаттой президент поручил подготовить проект ее официального истолкования для последующего внедрения в массы. Аналогичное задание получили и университеты: власти стремились создать у студентов чувство сопричастности формированию «национальной идеологии». Инициатива властей всколыхнула надежды демократической общественности. Но вскоре правительство обнаружило, что представленные проекты исключают авторитарные методы правления, произвол, требуют демократизации общественной жизни, подъема уровня жизни трудящихся, сглаживания социального неравенства. Стремясь разрядить буржуазно–демократический потенциал этих документов и отложить их обсуждение на период после выборов 1977 г., вершители орба подключили к разработке аналогичного проекта также военные учреждения. Стало очевидным, что власти потерпели неудачу в деле создания приемлемой для них и притягательной для масс официальной идеологии и по–прежнему рассматривают панчасилу не как конструктивную концепцию, а как местозамещающую доктрину (то есть самим фактом своего существования и признания верхами единственной исключавшую проявление и распространение альтернативных идеологий).
События января 1974 г. убедительно показали, что Голкар и ДПИ не оказали орба ни малейшей поддержки, а отдельные элементы ПЕР даже принимали участие в антиправительственных выступлениях. Это было тем более опасным, что сантри почти повсеместно располагали постоянно действующим пропагандистским аппаратом в виде уламов и мулл, мечетей и исламских школ. Главной социальной функцией «нового порядка» заявлялось обеспечение беспрепятственного развития капитализма. Поэтому правительство, постоянно колебавшееся между искушением сделать политические организации послушным приводным ремнем к массе и опасениями, что они, проявив излишнюю самостоятельность и увлекши за собой народ, могут превратиться в соперничающую политическую силу, склонилось к ограничению их функций. Власти пошли по пути ограничения их жесткими рамками, уготованными правящим режимом. Медленное формирование партий–федераций, непрекращающаяся грызня внутри каждой из них и Голкара, а также между ними, и заигрывания с социальными низами — все это, с точки зрения военных, нагнетало атмосферу политической нестабильности.
В наибольшей степени раздиралась противоречиями ДПИ. Военные власти лишили ее притягательной в массах сукарнистской идеологии, а управляемый генералами Голкар отобрал главную социальную опору — бюрократию всех уровней, связанную теперь принципом монолояльности. Мелочная верхушечная борьба за лидерство, сопряженное с этим заискивание перед верхушкой армии довершали картину кризиса в Демократической партии. Голкар при внешней массовости погряз в бюрократизме. Всецело завися от властей, он не пытался, да и мог мобилизовать массы, не имея воодушевляющих идеалов. Его конформизм, бездеятельность в рассматриваемый период, устраивали правящий режим. Что касается мусульманской ПЕР, то ей, напротив, был свойствен жесткий неконформизм, определившийся социальными противоречиями между «старой» и «новой» (кабирской) буржуазией
