История Индонезии - [77]

11 января 1974 г. Сухарто в обстановке еще более усилившихся выступлений принял от 35 студенческих советов их декларации, содержавшие требования реализовать социальную справедливость, сдерживать рост цен, ликвидировать коррупцию и неконституционные институты. Но обещание «изучить» их не умиротворило студентов, поддерживавших связи с технократами и посольством США. Движение достигло кульминации 15 января 1974 г., в день прибытия Танаки. Улицы были запружены толпами учащейся молодежи, и японского премера пришлось доставить в президентский дворец на вертолете. Между тем бушующие уличные толпы принялись топить в каналах автомобили и мотоциклы японского производства, громить военные и китайские фирмы, занимавшиеся их сбытом.

Полиция, органы безопасности, части гарнизона столицы бездействовали. Шеф КОПКАМТИБа Сумитро и его единомышленники ограничивались миротворческими увещеваниями молодежи. Расчет был явно на то, что массовые волнения «вразумят» вершителей орба и заодно поставят на место зарвавшихся японских бизнесменов и хуацяо. Но уже на следующий день на улицы вышло свыше полмиллиона горожан, среди них массы рабочих, представителей люмпен–пролетариата. Разгрому подверглись фирмы и магазины хуацяо, особенно известных своими тесными связями с деятелями орба, японские представительства. События начали выходить из–под контроля, поставив под вопрос само существование режима. По распоряжению президента к Джакарте подтягивались верные ему войска с Центральной и Восточной Явы. Только тогда встревоженная группировка Сумитро развернула меры подавления демонстрантов. 11 манифестантов было убито, около 140 ранено, свыше 800 арестовано. Массовое демократическое выступление против «нового порядка» не входило в расчеты Сумитро и его союзников. Был запрещен целый ряд органов печати, некоторые из них навсегда. Лидеры студенческого движения были осуждены на разные сроки тюремного заключения; приговоры им были, однако, несопоставимо мягкими по сравнению с теми, которые получили после 1965 г. коммунисты. Сумитро был вынужден подать в отставку. Он отклонил предложенную ему должность посла в США и оставил государственную службу. Его союзник, генерал Сутопо Ювоно, принял назначение послом в Нидерланды. Просьба об отставке ряда министров–технократов, скомпрометированных «событиями 15 января», не была принята Сухарто, однако он начал постепенно готовить им частичную замену — молодых технократов западноевропейской выучки. Наконец, КОПКАМТИБ, возглавленный теперь лично президентом, развернул подготовку спецотрядов полиции по борьбе с уличными беспорядками, а армия начала демонстративно отрабатывать в разных городах методы подавления уличных волнений.

Генеральско–технократическая фронда ставила перед собой лишь корректирующие цели. Не выдвигалась задача не только свержения режима, но даже отстранения его главы. Оппозиция не имела положительной программы, обращенной к массам. Стихийные антиимпериалистические, демократические и патриотические устремления учащейся молодежи были, как и в 1965—1966 гг., своекорыстно использованы как средство демонстрации общенародного недовольства и направлялись взрослыми политиками–технократами, оппозиционными генералами, партийной бюрократией, поспешившими уйти в тень, едва засвистели пули.

Вершители орба все же сделали из происшедшего выводы. Сухарто заявил о ликвидации одиозного института аспри, вместе с тем наделив их наспех введенными «конституционными» высшими должностями. Была развернута программа «экономической индонезиации». С 22 января в ряде отраслей хозяйства разрешалось функционировать только капиталу «коренных индонезийцев», при этом поощрялась политика передачи в eе руки 51% акций иностранных компаний, предприятий хуацяо и т. д. Была облегчена процедура получения государственных кредитов мелкими предпринимателями и т. п.

Высшим чинам ТНИ и госаппарата вменялась в обязанность так называемая «модель скромности в быту»: должностным лицам и их женам запрещалось владеть частными предприятиями, заниматься торговыми операциями, иметь свыше одного служебного автомобиля.

Эффект всех этих косметических мер «социальной коррекции» оказался чрезвычайно низок. Запреты умело обходились и вскоре были преданы забвению.

События 15 января стали наиболее крупным проявлением политического кризиса «нового порядка». Становясь более гомогенным, отсекая от себя временных попутчиков, он опасно сузил свою социальную базу, исчерпал внутренние возможности привлечения широких общественных слоев. Проявилась его неспособность предложить притягательную социальную перспективу. Поступательное развитие индонезийской экономики, обусловленное выгодно сложившейся конъюнктурой, а главное массированной экономической помощью империалистических стран, развернулось только с начала 1974 г.

ПРОЯВЛЕНИЯ КРИЗИСА В ЭКОНОМИКЕ, ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ И ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИДЕОЛОГИИ ИНДОНЕЗИИ В СЕРЕДИНЕ 70-Х ГГ.

Опыт событий 1974 г. вскрыл негативные последствия стратегии деполитизации и деидеологизации, которой придерживался «новый порядок». Однако только воинствующего антикоммунизма, а также противопоставления стратегии приматэкономического созидания сукарновскому революционаризму, естественно, хватило не надолго. Образовался идеологический вакуум, который перед событиями деятельно заполняли своими концепциями сантри и правосоциалистически настроенные технократы. Поэтому орба ощущал острую потребность в позитивной программе, в государственной идеологии, привлекательной для масс и способной их мобилизовать. С другой стороны, вершители «нового порядка» были склонны рассматривать урок краха южновьетнамского и камбоджийского режима в 1975 г. как следствие «фанатичной преданности народов этих стран коммунистической идеологии» и утверждали, что лишь фанатичная же преданность идеалам панчасилы способна преградить коммунизму путь в Индонезию. Наконец, уже тогда правящие круги взяли курс на унификацию идеологической жизни и постепенное сведéние всех партийных идеологий к панчасиле