История Индонезии - [76]

Ситуация усугублялась нарастанием японо–американского экономического соперничества в Индонезии, стремлением США нейтрализовать агрессивность прояпонского лобби в высших сферах РИ, включая окружение президента.

В индонезийской правящей элите не было единства. Назревший к 1974 г. конфликт был арьергардным боем в противоборстве двух лагерей орба. В начале 70‑х гг. влиятельная группа генералов — личных помощников президента (аспри) — А. Муртопо, С. Хумардани, И. Сутово и др. — предложила концепцию «Азиатско–Тихоокеанского треугольника», тесного политического и экономического альянса трех стран: Индонезии, Японии и Австралии. Эти представители второго лагеря орба указывали на взаимодополняемость экономик трех этих стран, ссылались на перспективу сбалансировать влияние крупных капиталистических держав в АТР, ЮВА и РИ[97]. Не на последнем месте были и соображения безопасности. Наметившееся поражение США в Индокитае, провозглашенный Англией лозунг отвода войск «восточнее Суэца» создавали, по их мнению, опасный вакуум сил в субрегионе в ситуации, когда Джакарта еще не была готова взять на себя роль гаранта безопасности этой группировки. Стимулирование сотрудничества с Японией и Австралией, не являвшимися мощными военными державами, но тесно связанными с США и Великобританией договорами безопасности, по их замыслу, могло в приемлемой для национального престижа форме временно компенсировать «уход Запада», не исключая вместе с тем потенциальной роли Индонезии как доминирующей военной силы в ЮВА.

Оппозиционный блок возглавлялся рядом генералов, отвечавших за внутреннюю безопасность (начальник КОПКАМТИБа Сумитро, шеф спецслужб Сутопо Ювоно и др.) и тяготевших к левому лагерю орба. Их поддерживали многие отставные генералы, офицеры вестернизированной западнояванской дивизии Силиванги». Они требовали пресечения разлагающих армию торговых контактов офицеров действительной службы с предпринимателями–хуацяо и монополиями Запада. Их тревожили признаки надвигавшегося социального взрыва; возможность его предотвращения они усматривали в некоторой демократизации военно–бюрократического режима, большей гласности, в пресечении демонстрации роскоши кабирской верхушкой. Все это могло спровоцировать вспышку протеста. Другой мишенью для такой вспышки они считали тесный альянс с японским бизнесом ряда аспри, в первую очередь Суджоно Хумардани. Не будучи проамериканцами, в качестве гаранта безопасности эти военные диссиденты все же предпочитали США. Их гражданскими советниками были министры–технократы[98], недовольные ролью «внутреннего кабинета», которую присвоили себе аспри, и передачей президентом в его бесконтрольное ведение ряда самых доходных предприятий страны, прежде всего объединенной нефтяной компании «Пертамина».

Нарастание социальной напряженности проявилось в ряде спонтанных выступлений. В неурожайном 1972 г. джакартское студенчество горячо воспротивилось плану супруги президента создать близ столицы национальный парк «Прекрасная Индонезия в миниатюре», так как высвобождение ареала под этот объект было чревато выселением крестьян нескольких деревень, Мирные демонстрации и митинги по указанию президента были рассеяны силами безопасности. 5 августа 1973 г. разразилось массовое выступление городских низов в Бандунге, столице провинции Западная Ява. Оно было направлено против союзников «нового порядка», буржуазии хуацяо и сопровождалось китайскими погромами (в которых наши историки справедливо усматривают деформированное проявление социального протеста низов). На улицы вошли 300 тыс. человек, оказавших сопротивление силам подавления, несколько десятков было ранено. Хотя инициаторы были поспешно объявлены «уголовными элементами и остатками ДТС», замешанными оказались националистически настроенные офицеры дивизии «Силиванги» (западнояванский круг). Около двадцати из них было арестовано без лишней огласки.

В сентябре 1973 г. бурную реакцию сантри вызвал обсуждавшийся законопроект о браке. Он был истолкован как посягательство на устои шариата: устанавливалась моногамия для граждан всех вероисповеданий; бракосочетание и разводы подлежали также и гражданской регистрации. Сантри увидели в нем происки абанган, так как под религиозными нормами оформления брака в законопроекте подразумевались обряды не только религий, но и «верований» мистических сект. Разъяренные толпы молодых мусульман ворвались в парламент и подвергли разгрому внутренние помещения. Однако под непрекращавшимся нажимом военных 1 декабря закон был принят, октября 1975 г. введен в действие.

Выступления городских низов, мусульманства, оппозиционного студенчества, недовольство в офицерском корпусе, особенно очевидное в западнояванской дивизии «Силиванги», — все это укрепляло уверенность блока Сумитро — технократы в необходимости корректировки политического курса орба. Но президент и его окружение не реагировали на предостережения. Тогда Сумитро, не заручившись согласием президента, выступил перед развернувшимися студенческими демонстрациями с обещаниями, что с 1974 г. (начало II пятилетнего плана) будут введены «новые принципы государственного руководства», формы «двусторонних социальных коммуникаций», что откроет властям возможности ознакомиться с чаяниями социальных низов. Однако выступления столичного студенчества приняли еще больший размах после известия о предстоящем визите в Индонезию японского премьер–министра Танаки, враждебно встреченного до этого молодежью Таиланда. Студенты выступали под лозунгами: «Японцы, наша страна не продается!», «Мы поколение плательщиков долгов!», «Суджоно Хумардани — японский маклер!», «Долой неконституционный институт аспри!», «Перт амина — собственность народа!», «Под суд коррупторов!», «Прекратить кредитование хуацяо!» и т. п. Бросалось в глаза отсутствие антиамериканских лозунгов.