История Индонезии - [3]

Иным было положение на Внешних островах, особенно на Суматре и Сулавеси. Здесь (до кризиса 1929—1936 гг.) устойчиво росло число индонезийских мелкотоварных хозяйств, поставляющих непосредственно на мировой рынок выращенные ими каучук, копру, орех масличной пальмы, табак, перец и т. п„ в результате там быстрее складывалась сельская буржуазия. Вследствие главным образом ее усилий доля индонезийских экспортеров выросла в общем вывозе сельскохозяйственной продукции с 10 (1900 г.) до 40% (1938 г.). Однако в целом по стране за период 1925—1940 гг. предпринимательская прослойка состоятельных индонезийцев численно сократилась, несмотря на значительный рост народонаселения.

Формирование рабочего класса развернулось лишь с 70‑х гг. XIX в., причем складывался он преимущественно на иностранных предприятиях: в горнодобывающей промышленности, на транспорте, в типографиях, доках и железнодорожных депо, на сахарных заводах. Численность промышленного пролетариата в середине 30‑х гг. не превышала 560 тыс. человек (включая горнодобывающую промышленность и железнодорожный транспорт). В мелкой кустарной промышленности было занято 2,2 млн человек. В сельском хозяйстве трудилось около 1 млн постоянных рабочих (от 260 до 400 тыс. из них составляли законтрактованные в Южном Китае или на Яве кули Внешних островов). Контрактацию и связанные с ней специальные уголовные законы начали понемногу отменять в начале 30‑х гг. (главным образом ввиду начавшегося кризиса), но все же они просуществовали до японского вторжения. Число сезонных рабочих и кули на плантациях составляло еще 1,65 млн человек.

Степень эксплуатации пролетариата была исключительно высока. Рабочее законодательство отсутствовало. Существовала откровенная расовая дискриминация в оплате рабочей силы: дневной заработок индонезийского рабочего (от 0,16 до 0,62 гульдена у разных категорий) зачастую был ниже часовой зарплаты рабочего–голландца. На предприятиях: с использованием механической энергии работало¹ не более 300 тыс. человек. Воздействие мелкокрестьянской массовой психологии на рабочих оставалось очень сильным.

Вместе с тем степень концентрации пролетариата была довольно высокой; он формировался сразу как общеиндонезийский класс, далеко опережая в этом национальную буржуазию, причем не только на Яве, но и на Внешних островах. Соединение в общем русле антифеодальной, антиколониальной и классовой борьбы, раннее формирование рабочих профсоюзов, роста классового самосознания пролетариата — все это революционизировало рабочий класс и давало ему веские основания претендовать на видное место в национально–демократическом движении.

Неуклонно ухудшалось положение крестьян. Класс–сословие феодального общества разлагался ускоряющимися темпами. Экспансия капиталистического плантационного хозяйства стимулировала развитие товарных отношений, процесс обезземеливания крестьянства. Уже в 1930 г. всеми видами аренды и «Частными землями» было охвачено почти 1,5 млн га (около 44% лучших поливных земель Явы), причем обрабатывалась лишь половина, остальные придерживались про запас (арендные ставки были крайне низкими). К 1940 г. около трети крестьян совершенно лишились земли. Из оставшихся 70% семей владели участками менее трети га (что исключало возможность прожить без приработков); 25% —от 1/3 до 1 га, и лишь 0,5% землевладельцев имели участки свыше 5 га. Там, где общинные отношения, были изжиты[4], утратившие землю крестьяне превращались в рабочих–издольщиков, не получавших и трети урожая. На тех землях, где община сохранилась, крестьянину приходилось закладывать ростовщику свой урожай на корню, рассчитывая в лучшем случае на половину урожая. И здесь крестьянин тоже фактически становился батраком на собственной земле.

Батраки, поденные и сезонные кули и бедняки составляли в 1925 г. до 62% сельского населения. Их среднегодовые доходы на семью колебались от 40 до 58 ам. долл. Да и доходы среднего крестьянина не превышали 120 долл. Помимо ренты крестьянин нес барщинные повинности в пользу феодала, а также деревенской верхушки (от 12 до 35 дней ежегодно). Кроме того, он был обязан уплачивать налоги: подушный, водный и др. — в пользу колониальной администрации (12—15% от доходов).

Медленное, мучительное внедрение капиталистических отношений в экономику яванской деревни и связанные с этим обезземеливание сельского населения, рост налоговых тягот, а также расширение круга эксплуататоров за счет ростовщиков, скупщиков, плантаторов, новых помещиков вынуждали крестьян обменивать на деньги даже часть необходимого продукта, что в конечном счете приводило к пауперизации сельского населения. Голландские социологические обследования 1924 и 1936 гг. показали, что «земледелец питается хуже, чем до войны, и получает меньше в обмен на свой избыточный продукт». Несколько лучшим было положение крестьян на Внешних островах, где доминирующей фигурой был в 20—30‑е гг. мелкий товаропроизводитель, середняк (32% самодеятельного населения). Поднимая одно стихийное восстание за другим, ведя борьбу под средневековыми мессианскими и хилиастическими лозунгами, крестьяне как сословие проявили полную неспособность к организованной борьбе. В создавшихся условиях их могли возглавить и повести за собой либо пролетариат, либо буржуазия.